Михаил Смолин - Тайны русской империи

Аристократия и демократия, по Л.А. Тихомирову, обладают определенными положительными свойствами в области управительных властей, но обе непригодны для верховной власти. Монархия же, напротив, имеет множество свойств, необходимых для верховной власти.

Все же хорошие управительные качества единоличной власти (единство, энергия действия, концентрация власти и т.д.) могут подрываться ограниченным пределом ее действия. Поэтому для монархии свойственно стремление создавать сочетанную управительную власть, привлекая к государственному строительству все лучшие свойства двух других принципов власти, что происходит из-за относительной ограниченности единоличной власти при непосредственном управлении всеми текущими государственными делами.

Верховная властная роль монарха в государстве состоит в руководстве управительными властями, жестком контроле над ними и усовершенствовании их личного состава и структуры. Не сливаясь с управительной машиной государства, монарх приводит своей волей ее в действие, придавая ей направление и цель движения. «Верховная власть находится среди этих специализированных властей, как единственная универсальная, сохраняющая в себе все функции (законодательную, судебную, исполнительную)» {176} .

Задачей искусства управления, по Л.А. Тихомирову, является произведение наибольшего количества полезного действия с наименьшей затратой сил. Исходя из этого правила, понятна необходимость особенного контроля за его соблюдением в отношении верховной власти, силы которой ограничены личностью монарха.

Итак, монархическая власть имеет множество управительных преимуществ, но область прямого действия, непосредственного участия у нес весьма ограничена, именно поэтому в монархическом государстве всегда сильно развита система передаточной власти. При такой системе монарх получает возможность не заниматься лично всеми делами государства, а лишь их контролировать и, если нужно, своим прямым вмешательством направлять ту или иную отрасль управительной власти в нужное русло. Государственный механизм должен функционировать самостоятельно в обычном порядке лишь под наблюдением монарха до тех нор, пока нет чрезвычайных ситуаций, выход из которых должен определяться верховной властью.

Идеальной целью управительных учреждений должно быть такое усовершенствование своей деятельности, чтобы монарху не требовалось непосредственно вмешиваться в обычный ход государственных дел. Но здесь же кроется и угроза узурпации управительными властями верховной власти или, иначе говоря, опасность появления непроницаемого для мнений народа средостения и бюрократизация верховной власти. Избежать этого можно только при постоянном направлении и контроле верховной властью деятельности управительных бюрократических учреждений, а также налаженной системой контроля со стороны общественного самоуправления.

В организации административного управления монархического государства необходимо очень точно разграничивать сферы ведения самоуправления народного и бюрократического. Здесь надо отмстить необходимость вхождения института самоуправления в систему государственного управления, подведомственную верховной власти, поскольку не должно быть никакого государства в государстве, не подвластного верховной власти.

«Система сочетания бюрократического и общественного управления, всегда бывшая во всех процветающих монархиях, не только прямо вытекает из смысла государства и монархического принципа, но составляет для верховной власти единственное средство создать действительно хорошее управление страной» {177} . Такой вывод делает Л. А. Тихомиров.

Далее он формулирует царские принципы, или обязательные действия и поведение монархической власти в отношении себя самой. Это в некотором смысле внутренняя идеология монархического принципа.

Главным царским принципом Л.А. Тихомиров называет строжайшее следование долгу. Величайшим злом власти монархической почитается переход ее в произвол. Следованию долгу сопутствует необходимость самообладания, являющаяся одной из главнейших целей царского воспитания. С долгом связаны и все другие царские принципы, заключающиеся в поддержании справедливости закона.

Царь ограничен содержанием того идеала, который является его долгом. Отсюда вытекает важный царственный принцип: «сознание своей безусловной необходимости нации» {178} .

До тех пор пока нация хранит религиозно-нравственный идеал, царь необходим нации, и это тот факт, в котором царь должен быть уверен.

Он не имеет права ограничить свой идеал, свою власть. Для него ограничение самодержавия должно пониматься как упразднение верховной божественной власти в устроении общества. В отношении своего идеала, выразителем которого он является, царь есть лишь хранитель, доверенное лицо Божие. В отношении своего идеала монарх имеет только обязанности. Поэтому, пока в нации религиозно-нравственный идеал признается за высший, монарх должен теснейше общаться с нацией, без чего ему невозможно быть выразителем ее духа. Ему необходимо различать действительную волю нации и только кажущуюся. Действительная воля нации исходит из ее духа и национальной традиции, кажущаяся же навязывается ее сознанию разными партийными агитациями.

Все воспитание личности монарха в конечном счете сводится к подготовке его для исполнения своего царского долга, к восприятию царских династических традиций служения Богу, государству и нации. Монарх является преемником, продолжателем державного дела своих предков, так же как его подданные являются продолжателями служения царям, которое они унаследовали у своих предков. Тут имеет место духовное единство верховной власти и народа, объединенных в служении друг другу.

«Династичность здесь, — как писал Л.А. Тихомиров, — устраняет всякий элемент искания, желания, или даже просто согласия на власть. Она предрешает за сотни и даже тысячи лет вперед для личности, еще даже не родившейся, обязанность несения власти и соответственно с тем ее права на власть. Такая “легитимность”, этот династический дух, выражают в высочайшей степени веру в силу и реальность идеала, которому нация подчиняет свою жизнь. Эта вера не в способность личности (как при диктатуре), а в силу самого идеала» {179} .

К реформе обновленной России.В истории развития государственного строя Российской империи реформа, возвещенная высочайшими манифестами 1903—1905 годов и завершившаяся высочайшим манифестом 3 июня 1907 года, вызывает интерес — она была ожидаема и желаема обществом. Общество русское давно обсуждало необходимость реформирования государственного строя, ставшего заложником унифицированно-бюрократического управления.