Михаил Смолин - Тайны русской империи

Официальным органом долгое время была газета «Русское знамя» (1905—1917). Наибольшей численности Союз русского народа достиг в период борьбы с первой революцией в 1905—1907 годах, когда, по словам В.В. Розанова, «начальство ушло», и честный гражданин оказался один на один с разношерстными проявлениями широчайшей революционной деятельности: с бомбометанием, с вооруженными восстаниями, с разгулом красного террора, всевозможными видами святотатства и прочими общественными радостями, несомыми русскому обществу «освободительным движением». Именно черносотенство смогло подставить русской власти, получившей от революции нокаут, свое гражданское «плечо», стихийно соорганизовавшись и выступив но всему революционному фронту с противодействием общественным беспорядкам, пока сама власть не опомнилась и не подавила революционные выступления своей мощью.

Не во всем принимавший позицию крайне правых и не разделявший некоторых из их положений М.О. Меньшиков, один из организаторов Всероссийского национального Союза, признавая их заслуги перед Отечеством, писал в 1911 году: «Непростительно забыть, какую роль сыграл, например, покойный Грингмут в Москве или Дубровин в Петербурге, Дубасов — в Москве или Дурново — в Петербурге, Семеновский полк в Москве или вся гвардия в Петербурге. Что главная осада власти и центральный штурм ее были в Петербурге и в Москве… Инородческая революция пыталась поразить империю в самом ее сердце, — вот отчего в обе столицы понабилось столько мятежников и пристанодержателей бунта. Мы… не принадлежим к Союзу русского народа, но было бы или актом невежества, или черной неблагодарностью забыть, что наши национальные начала были провозглашены еще задолго до возникновения партии националистов — именно такими «черносотенными» организациями Петербурга, каково Русское собрание и союз гг. Дубровина и Пуришкевича. Если серьезно говорить о борьбе со смутой, действительной борьбе, не на живот, а на смерть, то вели ее не киевские националисты, а петербургские и московские монархисты» {303} .

Открытая революция улиц и площадей, бомб и револьверов вскоре переместилась в созданную Государственную Думу, став там «легальной революцией» антиправительственных речей, антирелигиозных и антигосударственных законопроектов.

Правые, оставившие за собою поле боя с революцией 1905 года в городах и селах Российской империи, увидев новое проявление «темных сил» в революционных атаках на власть в Государственной Думе, пошли противодействовать ей и туда. Этому помогло введение 3 июня нового избирательного закона, по которому была избрана III Государственная Дума.

В это время Н.Е. Марков вел активнейшую борьбу с проявлениями революционного хаоса в Курской губернии. Его влияние там постепенно становилось всеохватным. По его почину были изгнаны из губернского и уездных курских земств все революционеры; курское дворянство вычеркнуло из своих дворянских списков дворян — участников антимонархических партий. Он начал издавать ежедневную газету «Курская быль» (1905—1917), ставшую одним из важнейших звеньев в монархической пропаганде в губернии. Это давало свои положительные результаты — Курская губерния выбрала в III Государственную Думу девять правых монархистов, из одиннадцати депутатов, среди них и Н.Е. Маркова. На момент избрания в III Государственную Думу он имел чин коллежского советника.

В первые же заседания Думы ему пришлось защищать самодержавие от прогрессивных «государствоведов», решивших, что конституционный образ правления уже введен. «Когда нас уверяют, — говорил он с трибуны, — что монарх потерял свою власть только потому, что он доверил нам частицу своей власти, то мы говорим: постойте, это что-то не так. Нам монарх дал действительно часть своей власти, даровал возможность ею пользоваться на благо народу, как суду присяжных, несомненно, даровано монархом право судить и ссылать даже в каторгу. Но разве суд присяжных ограничивает власть монарха? (Возгласы: браво, браво!) Нет, присяжные только пользуются доверенной им частицей монаршей власти и в силу этого, по указу его императорского величества, посылают виновного в Сибирь. Но, конечно, суд присяжных нисколько не умаляет и не ограничивает власти государя императора, власть царская пребывает только еще высшей, еще более мощной, ибо через суд она делается способной наблюдать за правдой и законом. Этот пример мы приводим и к данному случаю. Мы, члены Государственной Думы, не что иное, как суд народной совести, те же присяжные» (речь 13 ноября 1907 года).

Поскольку одним из главнейших направлений деятельности Союза русского народа было укрепление монархической власти, то Н.Е. Марков, да и вся правая фракция Государственной Думы, резко выступал против всяких посягательств думцев на прерогативы царской власти и старался пресекать всяческие попытки оскорбления русской государственности и русского имени вообще. Так, во время III Государственной Думы Н.Е. Маркову пришлось даже стреляться с левым членом Думы Пергаментом…

В июле 1908 года Н.Е. Марков был избран в Главный совет Союза русского народа. Это было время, когда правительство уже перестало остро нуждаться в «союзниках» и желало локализировать (как им мыслилось) все политические споры в стенах Государственной Думы…

При всей национальной чуткости главы тогдашнего русского правительства П.Л. Столыпина, в Государственной Думе он опирался не на правых, а на октябристов (в конце своей деятельности на националистов), одновременно ведя политику на раскол правых организаций.

«П.А. Столыпин, — пишет современный исследователь Ю.И. Кирьянов, — заинтересованный в ослаблении влияния правых на Николая II, способствовал расколу СРН, правых сил, к ослаблению их боевитости. С этой целью им были предприняты шаги к превращению правых партий (или но крайней мере их части) из партий “уличного действия” в сугубо парламентские. К этому следует добавить, что именем царя были распущены дружины. Б.Л. Пеликан писал уже в эмиграции, что “правительство разрушило сильную и деятельную единственную организацию (СРН) и, разрушив ее, не сумело организовать другую” (Пеликан Б. Черносотенство // Русский стяг. Белград. 1926,12 сентября (30 августа). № 14. С. 4). В этом высказывании достаточно верно схвачено то, что воссоздать организацию, которая действовала в 1905—1906 годах, позднее, даже в 1916 году, когда правительство испытывало потребность в этом, не удалось» (Правые партии. Т. 1. М., 1998. С. 52).

В том же духе свидетельствовал на допросе Чрезвычайной следственной комиссии (24 июля 1917 года) и сам Н.Е. Марков.

На вопрос: «В чем выражалось неблагоприятное отношение Столыпина?» — он отвечал следующее: «В том, что он всячески, через своих подчиненных, поддерживал рознь в союзе. Зная совокупность политики Столыпина, как к нам относились на местах, как наших союзников преследовали и выгоняли со службы, можно убедиться в том, что по внешности к нам относились хорошо и даже субсидировали, а в сущности нас уничтожали». А на последующий вопрос: «Что это значит, каким путем министр внутренних дел поддерживал рознь между отдельными организациями?» — отвечал, что «способы мне неизвестны, но известно, что мою идею и идею моих ближайших единомышленников всячески расстраивали, а идея была — создание единого монархического органа».