Ефим Черняк - Тайны Старого и Нового света.Заговоры.Интриги.Мистификации.

Но это было только началом. Шторм рассеял испанские транспорты, многие из которых потерпели крушение, а та часть матросов, которые сумели спастись, были истреблены местными берберийскими племенами, ненавидевшими пришельцев. Ослабленная потерями, не имевшая запасов продовольствия, имперская армия поспешно бросила осадные работы и двинулась назад. Отступление под дождем голодных и упавших духом воинов не раз грозило превратиться в катастрофу. Из шедшего в арьергарде отряда мальтийских рыцарей спаслась лишь небольшая часть. Недаром холм, где происходила одна из стычек, арабы прозвали «Могилой рыцарей». У места высадки имперская армия нашла лишь немногие суда эскадры Дориа, уцелевшие во время бури. Карл еще рассчитывал удержать хотя бы этот кусок африканской земли, надеясь в будущем году доставить свежие подкрепления из Европы. Но осторожный Дориа упрямо доказывал, что, если сюда прибудет Барбаросса со своим мощным флотом, дело окончится гибелью всего войска.

Карл приказал уничтожить снаряжение, которое невозможно было взять с собой, бросить в море лошадей, которым нельзя было найти места на кораблях. Остатки армии погрузились на суда. Многие из этих кораблей во время возобновившегося шторма потеряли управление и были выброшены на алжирскую землю, попав в руки Гассана. Опасность угрожала и самому императору, который укрылся в маленькой гавани, где находился небольшой испанский гарнизон. Однако там не было продовольствия, а ослабевшие от голода гребцы были не в состоянии работать веслами на галерах, которые из-за пробоин начерпали много воды. Секретный агент французского короля Франциска, находившийся при войске Карла, с удовлетворением доносил своему хозяину о все новых несчастьях, обрушившихся на армию императора. Солдаты Карла, томимые голодом, «имели для еды только собак, кошек и траву». Император потерял 8 тыс. воинов, погибло 300 знатных испанских вельмож. Карла спасло прибытие нескольких кораблей из Сицилии, которые спешно переправили его из Африки как раз тогда, когда было получено известие о быстром приближении флота Барбароссы.

Лишь жалкие остатки грозной имперской армии — толпы оборванных, изголодавшихся солдат — добрались до различных портов в Испании и Италии. Французский шпион, находившийся в рядах имперских войск, сообщал: «Это было большее несчастье, чем об этом известно или чем то, что я способен описать Вашему Величеству. Он (Карл) будет вспоминать его всю свою жизнь». И действительно, Карл никогда не забывал того времени, когда он на торговом сицилийском корабле бежал из Африки, опасаясь увидеть на горизонте силуэты турецких кораблей и оказаться пленником Барбароссы. Ни разу на протяжении последующих семнадцати лет его жизни император не осмелился сам вести войну на море. Турецкий флот на долгие десятилетия установил свое главенство. Этому успеху в немалой степени способствовали не только флотоводческое искусство Барбароссы, но и его ловкость в тайной войне против императора.

В последующих своих рейдах Хайраддин выступал не только адмиралом турецкого флота, но и желанным союзником французского короля, который в 1543 году предоставил ему на несколько месяцев Тулон. Большинство намеченных совместных походов, правда, не было осуществлено. Франциск оказался не в состоянии выставить обещанные корабли и доставить необходимое снаряжение. Кроме того, он опасался допустить турок в Италию, где его войска сражались против имперцев: появление там «неверных» могло вызвать полный разрыв с Римом. Хайраддин согласился участвовать в осаде Ниццы, которая оборонялась испанским гарнизоном. Город был взят, и Хайраддин приказал отправить в Константинополь 5 тыс. жителей, в том числе 300 пытавшихся спастись в монастыре молодых девушек, которые должны были быть направлены в гаремы Константинополя. Правда, корабль с девушками был отбит испанскими галерами, которые под командованием Дориа спешили на помощь Ницце.

Испанский флот был основательно потрепан бурей и лишился боеспособности, тогда как суда турок сумели укрыться от непогоды в спокойной бухте. У Хайраддина возникла редкая возможность нанести сокрушительное поражение имперскому флотоводцу, оказавшемуся в беспомощном положении. Но напрасно французские дипломаты настойчиво просили «лорда Харадина», как тогда писали в официальных бумагах, не упускать представившегося случая. Хайраддин неожиданно заявил, что считает недостойным для доблестного солдата нападать на безоружного храброго моряка, каким является его «брат» Дориа. Разумеется, это неожиданное великодушие лишь усилило разговоры, что оба адмирала связаны каким-то тайным соглашением. Со своей стороны, Дориа впоследствии отпустил за сравнительно скромный выкуп захваченного в плен помощника Хайраддина Драгута, нанесшего потом неисчислимый ущерб Испании и другим западноевропейским государствам.

У Хайраддина могли быть и другие соображения. Он был крайне раздражен поведением французского короля, который помешал ему осуществить планы, сулившие огромную выгоду. Когда турецкий флот вернулся в Тулон, чтобы провести там зиму, французская разведка обнаружила, что гость ведет в Генуе тайные переговоры с Дориа. Формально дело шло о покупке у генуэзцев — на самом деле у Дориа — больших рулевых колес. Однако французы заподозрили, что Барбаросса готовится к сделке с императором о выдаче ему Тулона. Пришлось напрячь все финансовые ресурсы Французского королевства, чтобы наскрести необходимую сумму денег, потребованную Хайраддином в вознаграждение за свои услуги. Только после этого турецкий флот отбыл на родину.

Хайраддин умер в глубокой старости в 1547 году. В течение нескольких десятилетий после его смерти турецким флотом командовали его помощники и ученики. Вплоть до битвы при Лепанто в 1571 году турки сохраняли превосходство на море. Потерпев поражение от объединенного европейского флота в этой знаменитой битве, они уже на другой год сумели выставить новый флот, мало уступавший по мощи прежнему.

Однако постепенно в силу технического превосходства европейцы начали строить более мощные и устойчивые парусные корабли.

В первой половине XVII в. от некогда грозного флота турок почти ничего не осталось.

Пиратство, давно уже ставшее излюбленным сюжетом приключенческих романов, долгие века было важным фактором европейской политики. В XVI в. оно являлось — и оставалось отчасти в последующем столетии — острым оружием в борьбе Турции против Испании и итальянских государств. С конца XVI в. оно способствовало подрыву англичанами и голландцами могущества Испании в Атлантическом океане. Во второй половине XVII и начале XVIII в. пиратство имело серьезное значение в борьбе Англии и Франции за Северную Америку и испанские колонии в Новом Свете. Корсарские гнезда в Карибском море, знаменитая «Пиратская республика» на Антильских островах, объявленная вне закона вольница, грабившая корабли всех стран, нападавшая и убивавшая без разбора моряков и купцов всех наций, сами того не сознавая, играли значительную роль в политических расчетах, военных и дипломатических планах европейских кабинетов. Очень характерно, что не отличавшиеся брезгливостью пуританские святоши из Нью-Йорка или Бостона с охотой вкладывали деньги в пиратские предприятия.