К. Воложанин - История Сибири: Хрестоматия

Острая общественно-политическая и литературная борьба предреформенного периода всецело захватила юного провинциала; он страстно увлекается статьями Герцена, собирает «Колокол», «Полярную звезду», сочинения Белинского, Добролюбова, Чернышевского. Знакомится с редактором сатирического журнала революционной демократии «Искра» В. С. Курочкиным, публикует там свои первые фельетоны; знакомится также с публицистом «Современника» Г. 3. Елисеевым, известным в те годы историком-демократом А. П. Щаповым. Все формировало Ядринцева как «шестидесятника», как просветите – ля-демократа: протест против самодержавия и крепостничества, острая критика созданных ими учреждений, глубокое сочувствие народу, защита его свободы, просвещения, гражданских прав. Идеалы равенства, прогресса, вера в науку, в культуру составят основу мировоззрения Ядринцева на многие годы. 60-е гг. навсегда останутся для него «…заветным временем надежд и желаний, когда творился идеал будущего», этим «наследством» он будет выверять себя и своих современников.

Исключительное значение в жизни Ядринцева имело его знакомство с Г. Н. Потаниным – студентом естественного факультета университета, бывшим омским казачьим офицером. Вокруг Потанина сплотилось «землячество» учащейся сибирской молодежи, одним из самых деятельных участников которого стал Николай Ядринцев. Это была «молодая Сибирь», юноши-энтузиасты, которые горячо мечтали о возрождении своей родины, называли ее «страною будущего». «Акт нашего самосознания совпал с великим актом пробуждения русской жизни», – скажет позже Ядринцев.

Многие участники «сибирского землячества» достойно послужили Сибири, да и всей России: Г. Н. Потанин стал крупным ученым, путешественником, С. С. Шашков – историком, общественным деятелем, И. А. Худяков – этнографом, фольклористом, Н. И. Наумов – писателем, И. В. Федоров-Омулевский – поэтом.

Среди своих земляков-товарищей Николай Ядринцев выделялся горячим общественным темпераментом, литературным даром, острым интересом к событиям времени. Г. Н. Потанин первым понял жизненное предназначение Ядринцева: «Я почувствовал, – вспоминал Потанин, – что он пойдет во главе сибирского движения, которым уже веяло в воздухе».

Программа возрождения родины у молодых сибирских патриотов не была еще четкой, определенной, но в ней содержались многие идеи, которые будут затем ими разрабатываться: освобождение Сибири от колониальной зависимости, отмена ссылки, свобода народных переселений, защита прав демократических слоев русского и «инородческого» населения края, их просвещение, а также открытие университета, издание журналов, газет, развитие искусства, литературы, поэзии… Передовая молодежь Сибири, в том числе и Ядринцев, наследовали свою любовь к родине, веру в ее будущность от своих выдающихся земляков, славных деятелей прошлого – историков С. У. Ремезова, П. А. Словцова, а также А. Н. Радищева, предвосхищавших исключительную роль Сибири в истории государства Российского. Однако непосредственное влияние ни них оказывали исторические теории А. П. Щапова и А. И. Герцена, призывавших к пробуждению окраин России, в том числе и Сибири.

Осенью 1863 г. Ядринцев возвращается в Омск. Ему едва исполнился 21 год. Молодой, полный деятельных сил, в Омске он рождается вторично, уже как общественный деятель, публицист, как «сибирский Герцен». Так позже назовут его современники.

В 1863–1865 гг. в Омске и Томске Ядринцев выступает с публичными речами, со статьями «По поводу сибирского университета», «Общественная жизнь в Сибири», «Сибирь на 1-е января 1865 г.», «Сибирь перед судом русской литературы», в которых смело и широко ставит важнейшие проблемы тогдашней сибирской действительности, обозревая судьбу Сибири и ее народа в прошлом, настоящем и будущем.

Патриотизм, гражданственность, широта историко-философского мышления, а также высота общественных идеалов молодого публициста выразились прежде в том, что он вскрыл трагические противоречия между колониальной политикой и интересами царизма в Сибири, с одной стороны, и неотложными нуждами края каторги и ссылки – с другой. Он сделал это с поразительным для 20-летнего юноши мастерством трибуна, яркостью и убедительностью. Пафос публицистики Ядринцева начала 60-х гг. – безоговорочное отрицание прошлого Сибири как «мартирологию», печальной, безмолвно страдальческой судьбы народа, обреченного на бесправие и невежество. «Пусть оно умирает, и мы воскликнем: Vive la mort (да здравствует смерть, – А. К.) – и да водрузится будущее!» Со всей энергией молодости, страстностью выражена незыблемая вера в будущность родины. Исторический оптимизм Ядринцева опирался на великие силы народа, освоившего в кратчайшие сроки громадные пространства края. Он восхищенно говорил о подвиге народа-землепроходца, достойного другой жизни на необъятной, богатейшей земле – континенте будущего.

Острую борьбу мнений вызвала программная речь Ядринцева «Об общественной жизни в Сибири», произнесенная им в ноябре 1864 г. в Омске, в которой обличалась антинародная политика царизма в Сибири, хищническая, аморальная буржуазия. Эта речь встретила горячую поддержку передовой интеллигенции, кадетов, учащейся молодежи, ссыльных поляков, с одной стороны, а с другой – резкую оппозицию местного чиновничества, купечества. В письме к Г. Н. Потанину от 23 ноября 1864 г. Ядринцев сообщал, что содержание речи было поставлено в прямую связь с его пребыванием в Петербурге, что его называли «прогрессистом», «другом Чернышевского». «По городу разнеслись слухи, что я написал клевету и пасквиль на капиталистов». «Одна половина Омска клеймит меня не на живот, а на смерть, другая бьется за меня на всех перекрестках». Некоторые части речи «Об общественной жизни в Сибири» были изъяты главным инспектором училищ Западной Сибири А. Г. Поповым, которому она была представлена на предварительную цензуру, а именно: о невежестве чиновников, препятствующих открытию университета в Сибири, и о влиянии политических ссыльных на общественную и культурную жизнь края. Изъяты слова: «…и, говорят, даже находятся тупоумные обскуранты, утверждающие, что в Сибири учреждать университет еще рано». Рукой А. Г. Попова против этих слов написано: «Это утверждало главное начальство Западной Сибири и некоторые государственные люди, насколько они правы – это решит правительство и потому автору советую об этом умолчать». Полностью была изъята цензором часть речи о роли политических ссыльных в Сибири: «Нельзя не упомянуть о роли, которую играют в деле цивилизации нашей страны образованные ссыльные. Первая школа Сибири была основана шведами, и в продолжение всей истории Сибири мы не раз встречаем ссыльных, вносящих научные знания и образование в наше общество. Эти поступки представляют самый высокий пример человечности; эти люди, оторванные от мест своей родины, люди, удаленные обществом на изгнание, обреченные на страдания в дальней стороне, эти люди за свои печали и мучения платят человечеству не ожесточением, не гневом, не местью, а самым высоким даром, каким только может платить человек, именно даром цивилизации и передачей своих умственных сокровищ». Против этих слов А. Г. Попов написал: «В этих словах слышится укор правительству, публично читать не дозволяется».