Анна Романова - Петр Первый. Император Всероссийский

– Молчать! – грубо прервал ее Петр, но вдруг покачнулся, почувствовав внезапную слабость в коленях. Царь прижал руку к груди и медленно осел на пол. Екатерина бросилась к нему.

– Петр, что, где болит, говори немедленно! – запричитала императрица, которой на секунду показалось, что Петр умирает. Выглядел он и в самом деле неважно: с запавшими глазами, искривленными губами и серым лицом, покрытым дробными бисеринками пота, царь производил впечатление человека, которого разбил апоплексический удар.

Несмотря на сильную боль в груди, Петр был немало удивлен. После всего, что он сделал Екатерине, после этой безумной выходки с заспиртованной головой Монса, она все еще волновалась за него…

Ему стало стыдно и горько. Собственнический инстинкт лишил его последнего разума, заставив причинить боль единственной женщине, которая была с ним рядом на протяжении стольких лет, поддерживая и утешая. Петр протянул слабую руку и погладил Екатерину по щеке.

– Прости меня, – еле слышно вымолвил царь, закашлялся и потерял сознание.

С тех пор отношения Екатерины и Петра были безнадежно испорчены. Ведь, как известно, мужчины никогда не прощают измен, даже горячо любимым женщинам, а уж тем более не мог забыть этого Петр, величайший император Российской империи. В поисках забвения он находил себе все больше новых игрушек, но они уже не радовали его так как раньше, когда он верил в свою удачу и в свою счастливую звезду, и знал, что, что бы он не натворил, умная, добрая и понимающая Екатерина всегда простит его. Теперь была его очередь прощать, но он этого делать не умел…

Спустя неделю Петр оклемался и устроил в честь своего примирения с императрицей роскошный бал. Впрочем, это был скорее формальный жест – отношения между ними так и не вернулись в прежнюю колею, оставаясь прохладными и натянутыми. Екатерина явилась на бал всего на час, после чего извинилась и ушла, оправдавшись жуткой мигренью. Недавно царица переехала в новые покои – после памятного происшествия с головой Виллима она не могла больше находиться в своем прежнем будуаре. Заняв новую комнату и обустроив ее по своему вкусу, Екатерина старалась не вспоминать тот жуткий случай, однако, просыпаясь, она неизменно первым делом со страхом осматривала покои, боясь снова наткнуться взглядом на колбу с останками Виллима.

Петр рассеянно пригубил вина и откинулся на спинку дивана. Он давно приметил в пестрой толпе придворных дам красивую девушку, которая превосходно танцевала и отличалась особенной живостью. Подозвав к себе своего камергера, царь небрежно указал на красавицу и спросил:

– Кто сия девица? Почему мне до сих пор не представлена?

Камергер почтительно склонился перед государем.

– Графиня Мария Матвеева недавно прибыли-с ко двору… – доверительно прошептал он на ухо внимательно слушавшему Петру. Тот махнул рукой, повелев немедля представить ему дворянку. Через минуту Мария Матвеева склонилась в реверансе перед восхищенным царем. Вблизи девушка выглядела еще красивее – статная, высокая, со свежей кожей и ясными глазами, графиня сразу зажгла кровь Петра, и тот вновь ощутил давно забытый огонь в чреслах.

– Вы прекрасны, дорогая, – царь не сводил глаз со смущенной девушки, которая, впрочем, нашла в себе смелость открыто и искренне улыбнуться великому государю.

Новая любовница внезапно вернула ему радость жизни и укрепила под ногами царя почву, которая изрядно пошатнулась после того, как Екатерина изменила ему с Монсом. Петр даже в самых страшных мыслях не мог представить, что предательство жены так отразится на нем, – отныне ему повсюду чудились изменники и заговорщики, он потерял доверие даже к собственным детям, оградившись от них каменной стеной непонимания. Уязвленное мужское самолюбие царь компенсировал бесконечными балами и кутежами, во время которых не гнушался самыми прожженными шлюхами Петербурга.

Однако появление Марии значительно изменило жизнь Петра. Он много времени проводил с новой пассией – общение с ней приносило ему море удовольствия, ведь та была образованной, начитанной девушкой, свободно говорившей по-французски и владевшей умением развлечь царя в любое время суток.

Екатерина, узнав о новой фаворитке супруга, только устало вздохнула. По крайней мере, она почувствовала себя свободной: напряжение, в котором продолжал держать ее Петр, немного ослабло. Императрица начала спокойнее спать, не опасаясь, что безумный монарх однажды ночью пришлет к ней своих гвардейцев…

Гадать, какое наказание для нее мог бы придумать Петр, Екатерине не хотелось. Она слишком хорошо была осведомлена об истязаниях, которые царь изобретал для своих случайных любовниц и проворовавшихся придворных. После того как царица утратила благосклонность мужа, ее вполне могла ожидать подобная участь. Но счастливая звезда не подвела Екатерину и здесь – увлекшись Марией Матвеевой, Петр, казалось, забыл про свою венценосную супругу и с головой погрузился в новые отношения.

Впрочем, не забыл он и о делах правительственных. Деятельной натуре Петра претило сословие московских жителей, которые жили вольно и гуляли вместо того, что заниматься делом. Шатающихся без службы и занимающихся воровством людей, вносящих смуту в умы народа, царь не жаловал. Результатом его неприязни к ним стал указ, согласно которому все, физически дееспособные «свободные» холопы, должны были наняться к новым господам. Те, кто не мог служить в силу здоровья или просто не подходил хозяевам, подлежал ссылке на галеры.

Помимо этого, Петр велел провести ревизию, по итогам которой помещики, приказчики и старосты начали платить подушную подать не с земли, а с человека. Если срок выплаты задерживался, в деревни посылался отряд гвардейцев, и подать взималась силой.

Также царь распорядился дозволять владельческим крестьянам уходить в другие деревни на заработки исключительно после выдачи господского письменного разрешения, засвидетельствованного земским комиссаром.

Таким образом, помещики получили еще больше власти над крестьянами, забирая к себе в распоряжение имущество и даже личность своих крепостных.

Отстранившись от Петра, Екатерина незаметно для себя сблизилась с князем Меншиковым. Тот, в свою очередь, все чаще навещал опальную императрицу под благовидными предлогами. Петр смотрел на это сквозь пальцы. Ему было достаточно знать, что Екатерина боится сделать лишний шаг, чтобы не рассердить венценосного супруга, – приставленные к ней соглядатаи в полной мере информировали царя о каждом дне царицы. Женщина знала, что за ней следят, поэтому ее встречи с Меншиковым не выходили за рамки невинных бесед и прогулок по парковым аллеям.