Дитер Лауэнштайн - Элевсинские мистерии

Прозерпина принимает девушку благосклонно и желает щедро ее угостить. Психея же садится на землю у ног богини и берет только кусок простого хлеба, а потом излагает просьбу Венеры. Прозерпина выполняет просьбу, и Психея возвращается в верхний мир. Перешагнув сумеречный порог, она хочет взять себе капельку Прозерпини-ной красоты, открывает баночку и погружается в глубочайший сон, который незримо вылетает из сосуда. Тут ее отыскивает Купидон, снимает сон и загоняет его на прежнее место, в баночку, предназначенную для Венеры-Афродиты. Засим он просит Юпитера (Зевса) даровать Психее бессмертие. Велением громовержца девушка принята в сонм вечных богов, а тем самым завершена и Четвертая оргия.

Латинский роман "Метаморфозы" написан уроженцем Северной Африки Апулеем около 170 года от Р.Х. Произведение, вскоре получившее название "Золотой осел", состоит из пяти частей. Прежде всего оно рассказывает о превращении его героя Луция в осла, сообщая попутно несколько любовных историй: начиная с двух женщин старика Сократа через служанку Фотиду до благородной девицы Хариты. В этом смысле роман до раздела VIII. 14 сходен с женственно-мягкой Первой оргией. Далее, с раздела VIII.15 следует та же оргия в по-мужски жесткой форме — ряд жутких перипетий, которые можно рассматривать и как переход к Второй оргии. В нашем толковании это промежуточная оргия с бросанием камней.

Следующая серия приключений (IX. 29—Х.12) отображает Вторую оргию, и завершается она, когда осел находит приют у наместника Ахайи. Благородный господин в итоге определяет его в коринфский театр, который заменяет здесь Телестерион и представляет собою место свершения Третьей оргии (Х.13–35). Бегство оттуда к морю у Кенхрея и предрассветное созерцание Исиды над водами заканчивают Третью оргию. Утром процессия Исиды позволяет ослу снова обратиться в человека. Процессия отражает Четвертую оргию (XI. 1 —18). Далее автор описывает свои посвящения в таинства Исиды и Осириса на Марсовом поле в Риме.

Прологом романа является путешествие Луция в Афины и фессалийскую Гипату. По дороге он встречает некоего Аристомена и слышит от него жуткую историю о двух ведьмах, которые лишили жизни его товарища Сократа, а самого Аристомена залили мочой. Моча указывает на седалище Афродиты в человеческом теле, ведьмы же суть отражения Артемиды и Деметры. Убив Сократа, они вырезают ему сердце, то есть вслед за почками завладевают и мистическим органом над сердцем.

Первая оргия начинается любовными историями. Молодой человек Луций ("просветленный") затевает в Гипа-те амурные игры с девушкой Фотидой ("огонек"). Участвуют в развитии событий и тетка Луция — Биррена ("огненная плясунья"), незамужняя благородная дама, дом которой похож на храм Дианы-Артемиды, и хозяйка Фо-тиды Памфила ("вселюбящая"), чьи колдовские зелья превращают Луция в осла. Кем бы ни была Памфила — негативным отражением Деметры, Исиды или Афродиты, ее старый, скупой, богатый муж Милон вполне под стать Гадесу-Плутону ("богатому").

Ночью Луций веселится с Фотидой, днем слышит у Биррены о бдении над покойником, во время которого наемный караульщик остался без носа и ушей. Затем, когда Луция, уже превращенного в осла, гонят в горы, он слышит в разбойничьей башне, как старуха, которая стряпает для разбойников (Деметра), утешает похищенную от матери, как Персефона, девушку Хариту ("наделенную милостью"), рассказывает ей сказку о Купидоне и Психее. Харита тщетно пытается сбежать верхом на осле, но ее жених Тлеполем ("ревнитель таинств"), назвавшись разбойником Гемом ("кровавым"), освобождает ее. Осла отсылают пастухам на конское пастбище, и он ошибочно полагает, что стал наконец свободен.

На этом заканчивается Первая оргия. Следует пролог к Второй: завистливый Друг жениха, по имени Тразилл ("дерзкий"), во время кабаньей охоты убивает Тлеполема. Харита ослепляет злодея, и он ищет голодной смерти, но положения девушки и осла это не улучшает. В гробнице, устроенной как часовня Диониса, Харита вонзает себе под правую грудь меч жениха.

Любовные игры с Фотидой соответствуют элевсинскому танцу Ямбы в нижней части первого двора, изображающему рождение; а последующие ужасные истории отображают священное действо вплоть до избиения юноши в верхней левой части первого двора и появления скелета. Нижняя сцена стоит под знаком небесного Тельца, верхняя — под знаком Овна, в сказке он соотносится с ядовитыми златорунными овцами. Любовь и смерть Хариты повторяют эту двойную сцену. Если говорить о богах, то от Артемиды и Деметры мы продвигаемся к Персефоне и Дионису.

После смерти Хариты принадлежавшие ей пастухи спасаются бегством от новых хозяев и берут с собой осла. Заночевав в какой-то деревушке, они слышат с случившейся там страшной истории. Некий раб люби свободную женщину; горя местью, его законная жена-рабыня утопилась с ребенком в колодце, хозяин же велел вымазать несчастного медом и привязать к фиговому дереву, чтобы гнездившиеся в дупле муравьи обглодали его до костей. В конце концов к дереву оказался привязанным только сверкающий скелет. Все это напоминает любовь героя Пирифоя, который сватался к Персефоне, одно из ее имен как раз и означает "свободная", по-латыни liber а. Первая оргия тоже сходна со сватовством к Персефоне; мы совершаем переход к Второй оргии.

Ученица К. Г. Юнга Мария Луиза фон Франц, специалистка по глубинной психологии, посвятила первой половине романа "Золотой осел" (включая сказку) обширный комментарий, в котором она скрупулезнейшим образом анализирует все сцены и все сложности. Значимость этих сцен и вставных историй вплоть до замужества и смерти Хариты в VII книге получает вполне правильное толкование. А вот книги VIII–X она уже только критикует: ее раздражают жестокости.

Но как раз эти "жестокие" истории отражают существенные сцены античного посвящения. Аргументировать против этого нынешними ощущениями нет смысла, ибо речь здесь идет не о душевных, а о духовных процессах и о средствах, которые должны пробудить в душе новые органы познания. Г-жа фон Франц знаменует предел своего понимания словами: "Со смертью Тлептолема и Хариты в романе заканчивается всякая любовная жизнь; отныне вокруг только супружеские измены, гомосексуализм и содомия, за исключением разве что последней главы. Теперь авторские темы — извращения, преступления и пытки. Роман становится скучноват; омерзительные истории следуют одна за дру-гои". В первой части упомянутый комментарии, как нам представляется, весьма хорош, далее же он не более чем свидетельство ограниченности глубинной психологии. Что касается сказки, полезно обратиться также к работе Геллы Краузе-Циммер "Об античной мистериальной сказке: Амур и Психея"236.