Дэвид Мёрфи - Что знал Сталин

15 июня Деканозов упорно следуя ранее посланным справкам «о концентрации немецких войск на советской границе», сообщил, цитируя данные иностранных атташе, подтверждение своим донесениям. Датский и шведский атташе заявили, что вдоль советской границы дислоцируются более ста немецких дивизий, и что движение войск происходит без перерыва. Хотя некоторые все еще верили, что передислокация войск производится, чтобы оказать давление на Советский Союз, однако шведский атташе не сомневался, что это была серьезная подготовка к войне. Иностранные обозреватели также указывали на движение немецких войск и боевого снаряжения в Финляндию. [319] Разумеется, что этого и других сообщения от Деканозова, указывающих на неизбежную войну с Германией, были достаточном, чтобы заставить Берию поспешить написать Сталину то самое письмо, в котором он просил отозвать и наказать Деканозова.

Последнее послание пришло от Деканозова 21 июня — за день до вторжения немцев. Фрагмент из послания звучит так: «Перед обедом я объявил товарищу И.Ф. Филиппову, корреспонденту ТАСС и сотруднику посольства, что причины для тревоги и паники нет; мы не можем давать повода нашим врагам для действий, и мы должны отличать правду от пропаганды. Ни Риббентропа, ни его ближайших сотрудников нет в Берлине, где у нас великолепная летняя погода. Представитель НКВД Ахмедов получил донесение от источника, в котором утверждается, что якобы завтра, 22 июня Германия нападет на СССР. Я сказал ему и его шефу Б. Кобулову не обращать внимания натакого сорта лживые рапорты и посоветовал им отправиться завтра на пикник».

Если это сообщение является настоящим, в нем есть несколько странных моментов. Первое, его тон попностью отличается от всех тех сообщений Деканозова, которые он посылал Молотову в последние два месяца. Далее, Деканозов должен был знать, что Филиппов был офицером НКГБ и контактировал с источником «Лицеистом», двойным агентом, работающим под контролем Гестапо. Он не сказал бы, что он ‹Филиппов› был корреспондентом ТАСС. Он также должен был бы знать, что Ахмедов был сотрудником резидентуры РУ, а не НКВД или НКГБ. И, наконец, Деканозов также очень хорошо знал, что начальником Ахмедова (если бы он действительно был бы сотрудником НКГБ, а не РУ) был не Б. Кобулов, а А. Кобулов. Значит, эти ошибки должны были быть намеренными. Возможно, Деканозов не мог зашифровать это сообщение и должен был послать его в открытую, зная, что получатели в Москве сосредоточатся на дате 22 июня и не обратят внимания на ошибки, которые были вставлены туда, чтобы запутать немцев. [320]

В дополнение к сообщениям Деканозова из Берлина Информационный отдел РУ с июля 1940-го до июня 1941 года раз в месяц выпускал разведывательные сводки, которые составлялись и подписывались начальником отдела, а затем визировались начальником РУ Ф.И. Голиковым. Эти сводки рассылались всем членам Политбюро, наркому обороны, в Генштаб и центральные военные учреждения, в штабы военных округов и соединений — до штабов корпусов. Отдел также выпускал различные руководства, справочники, отчеты по военно-экономическому потенциалу отдельных стран и возможные масштабы развертывания их армий или «мобилизационные планы». И, наконец, были специальные совершенно секретные доклады, которые подписывались начальником РУ и направлялись по списку получателям, установленным Сталиным, которые, очевидно, кроме самого Сталина, включали Молотова, Маленкова, Берия, Ворошилова, Тимошенко и начальника Генерального штаба (Мерецков до 1 февраля 1941 года, затем — Жуков). В дополнение к рассылаемым публикациям, Информационный отдел поддерживал тесный контакт с Генеральным штабом. К примеру, офицер оперативного управления Генштаба подполковник С.И. Гунеев был специально назначен поддерживать контакт с РУ, посещая его, по крайней мере, раз в неделю, получая последнюю информацию и занося ее на свои карты. Затем он докладывал начальнику Генерального штаба, а потом офицерам Оперативного управления. Офицеры других управлений Генштаба также могли посещать РУ для обновления информации. [321]

К 15 июня 1940 года РУ насчитало семь стрелковых дивизий и два кавалерийских полка в Восточной Пруссии и двадцать стрелковых дивизий и четыре кавалерийских полка в бывшей Польше. 4 июля агентура РУ и разведывательные отделы Западного и Киевского особых военных округов проследили 860 воинских эшелонов, двигавшихся с запада в Восточную Пруссию, бывшую Польшу и Австрию. Учитывая эти передвижения, германская военная мощь в этих регионах достигла, по подсчетам, тринадцати стрелковых дивизий (две моторизованные), двух танковых бригад и до 3000 морских пехотинцев в Восточной Пруссии; двадцать восемь стрелковых дивизий, один танковый полк, неопределенное танковое подразделение и пять кавалерийских дивизий находились в бывшей Польше, и от двенадцати до тринадцати стрелковых дивизий — в Австрии.

В сводке на 16 июля перечислялось от 53-х до 54-х дивизий. Внешняя разведка НКВД также сообщила о «семи стрелковых дивизиях в районе Варшавы. Передвижение с запада на восток продолжается». В сводке указывается, что переброска германских войск «подтверждается данными иностранной прессы и заявлением германского военного атташе в Москве, предупредившего о предстоящих перебросках, мотивируя их, как возвращение частей на старые места расквартирования» [322] .

20 июля 1940 года РУ направило наркому обороны Тимошенко подписанную Голиковым Сводку «По событиям на Западе». Целью ее было отметить увеличение немецких войск в Восточной Пруссии и бывшей Польше после переброски их с запада. Несмотря на меняющиеся оценки численности войск, увеличения были внушительными и явно предупреждающими, что это наращивание представляло угрозу Советскому Союзу.

10 декабря РУ составило спецсообщение о появлении в Румынии группы генерала Иоганнеса Бласковица в составе 16–17 дивизий, и о намерениях Германии создать новую группу в протекторате (бывшая Чехословакия). В сообщении предсказывается, что «по-видимому, Германия намерена разрешить балканскую проблему до начала весны». В другом спецсообщении, датированном 14 декабря, описаны мероприятия Германии по увеличению количества мобилизованных: «немецкое командование произвело призыв новых резервов различных возрастов от 20 до 46 лет. В числе мобилизуемых имеются лица, оставленные ранее: а) работать на оборону; б) по болезни; в) не совсем оправившиеся от ранений. Всего призвано 300.000 человек ‹…›.

Со второй половины ноября немцы приступили к формированию новых 3–5 танковых, 3–5 авиадивизий и значительного числа зенитной артиллерии, используя на формирование новых соединений, главным образом, трофейное оружие». [323]