Роберт Кондратенко - Морская политика России 80-х годов XIX века

В отношениях с Японией видимых противоречий не было, поэтому российская сторона, вплоть до середины 1890-х годов рассматривала ее в качестве «одного из факторов установившегося на Дальнем Востоке равновесия», тогда как именно Токио и стремился так или иначе изменить сложившееся положение в свою пользу. Правящие круги Японии, конечно, включали деятелей разной политической ориентации, однако преобладающая часть их сознавала, что дальнейшее развитие страны, при узости внутреннего рынка, требует распространения ее экономического и политического влияния на континент, в первую очередь на Корею. И если некоторые надеялись, что Россия не станет препятствием на этом пути, то другие, подобно генералу Ямагата Аритомо, зачисляли ее наряду с Китаем, Англией и Францией в число вероятных противников. Российские же дипломаты, по оценке Л.Н. Кутакова, разделяемой К.Е. Черевко, «плохо разбирались в главных тенденциях японской внешней политики» [741] Кутаков Л.Н. Россия и Япония. М.: Наука, 1988. С. 201, 209, 210; Черевко К.Е . Указ. соч. С. 201. .

Они отводили этой стране совершенно не соответствовавшую действительности роль слабого и дружественного соседа. Еще менее знакомый с дальневосточными реалиями И.А. Шестаков расценивал японцев как народ «вежливый, но несерьезный» и задавался в своих планах совершенно несбыточными целями мечтая о достижении Россией ведущей роли в регионе.

Вскоре после того, как управляющий настоял на переводе эскадры Средиземного моря в Тихий океан, стала очевидной непродуманность этой меры. 20 апреля 1887 года Н.К. Гирс сообщил вице-адмиралу Н.Н. Андрееву, замещавшему И.А. Шестакова во время его поездки по черноморским портам, что согласно донесению консула в Канее, на Крите вновь вспыхнули волнения, вызванные похищением мусульманами христианской девушки и требующие присутствия российского военного судна. Под рукой у Н.Н. Андреева оказался только возвращавшийся с Дальнего Востока клипер «Крейсер», стоявший тогда в Пирее. Получив разрешение Алексея Александровича, адмирал распорядился телеграфировать командиру корабля, капитану 1 ранга А.А. Остолопову, приказание идти в бухту Суда. Оно было исполнено, и «Крейсер» оставался в водах Крита более недели [742] РГАВМФ. Ф. 417. Оп. 1. Д. 328. Л. 1–4. .

Однако помимо подобных экстренных поручений существовала постоянная потребность в кораблях для нужд российских дипломатических представителей в Афинах. Чтобы не отвлекать крейсера, И.А. Шестаков решил удовлетворять ее, направляя в Пирей недавно вошедшие в строй канонерские лодки Черноморского флота. 23 июня 1887 года он запросил мнение Н.К. Гирса на этот счет, а Н.К. Гирс, письмом от 26 июня, осведомился о возможности пропуска лодок через проливы у А.И. Нелидова. 16 июля посол ответил, что по точному смыслу трактатов под станционерами подразумеваются «легкие суда», новые же канонерские лодки к числу таковых не относятся, поэтому, чтобы провести их, недостаточно добиться согласия одной Турции. Начинать же переговоры с Европой невыгодно, так как иностранные державы могут потребовать и для себя подобного права. Ответ А.И. Нелидова министр иностранных дел препроводил адмиралу 4 августа, но управляющий Морским министерством не согласился с таким пониманием статей международных соглашений и 12 августа напомнил, что по конвенции 18/30 марта 1856 года установлен проход «как прежде», а прежде пропускали корветы, поэтому должны согласиться и на канонерские лодки [743] РГАВМФ. Ф. 417. Оп. 1. Д. 334. Л. 1–9. .

На вторичное обращение Н.К. Гирса в константинопольское посольство поверенный в делах М.К. Ону 3/15 сентября подтвердил прежнюю точку зрения посла, прибавив, что в предыдущие годы турки пропускали миноносцы и «Забияку» лишь после долгих колебаний и нескрываемых опасений, настаивая на том чтобы эти случаи не служили прецедентом на будущее. Однако доводы И.А. Шестакова возымели действие, переписка продолжалась, и 24 октября Н.К. Гирс уведомил управляющего, что от посла в Константинополе получена телеграмма о согласии Порты. К тому времени для станционерной службы избрали лодку «Кубанец», но в самый последний момент решение было изменено, и вместо нее в Пирей отправили «Забияку». На этот раз разрешение на проход через пролива удалось получить всего за месяц: о необходимости вывести крейсер из Черного моря независимо от «Кубанца» Н.М. Чихачев предупредил Н.К. Гирса письмом от 9 января 1888 года, а 20 февраля министр иностранных дел сообщил о положи тельном решении турецкого правительства [744] РГАВМФ. Ф. 417. Оп. 1. Д. 430. Л. 1–7. .

Отношением от 14 марта ГМШ адресовал А.А. Пещурову инструкцию для вступившего в командование «Забиякой» капитана 2 ранга С.Ф. Бауера, в которой впервые говорилось, что «одною из главных целей посылки судов в Средиземное море есть изучение всех шхер Архипелага, малоазиатского берега и Кандии, а также подробная опись различных убежищ, пригодных в случае войны для стоянок миноносок и их набегов оттуда на неприятеля» [745] РГАВМФ. Ф. 417. Оп. 1. Д. 378. Л. 2, 2 об. . На инструкции явно от разились рапорты и записка адмирала Н.И. Казнакова от 1886 года, а также присланная в ГМШ командиром станционера в Пирее клипера «Стрелок», капитаном 2 ранга Р.Р. Дикером при рапорте от 5 июля 1887 года, записка лейтенанта М.К. Истомина с проектом миноносно-крейсерской войны в Средиземном море.

В отличие от Н.И. Казнакова, М.К. Истомин предлагал использовать для уничтожения неприятельского судоходства у берегов Турции мореходные миноносцы. Он делал ставку на действия среди многочисленных островов Восточного Средиземноморья, с редким, преимущественно греческим населением, благожелательно настроенным к российским морякам. Едва ли не каждый остров имел бухты, вполне пригодные для временной стоянки небольших кораблей. Устройство постоянных складов лейтенант считал излишним, предлагая закупать провизию у местных жителей, а уголь — на рейсовых пароходах греческих и французских компаний. Составив отряд из трех групп по четыре миноносца, постоянно перемещающихся от острова к острову, можно было, по мнению М.К. Истомина, не только нанести существенный вред английской торговле, но и при необходимости задержать у входа в Дарданеллы британскую эскадру [746] РГАВМФ. Ф. 417. Оп. 1. Д. 343. Л. 1 — 10 об. .

Эта деталь связывала проект лейтенанта с Босфорской десантной операцией и повышала значение соединения в Средиземном море. На протяжении многих лет проект передавался из рук в руки командирами кораблей, а затем и адмиралами, уточнявшими его. Отправляясь командовать воссозданной в 1893 году Средиземноморской эскадрой, контр-адмирал С.О. Макаров получил среди прочих указаний инструкции от 22 ноября 1894 года и поручение продолжить разработку этого вопроса [747] РГАВМФ. Ф. 417. Оп. 1. Д. 1300. Л. 13. .