Роберт Кондратенко - Морская политика России 80-х годов XIX века

Еще до начала кризиса в России оформились две «партии». К одной, готовой пойти на разрыв с Англией, принадлежали чины Военного министерства и местной среднеазиатской администрации: отчасти П.С. Ванновский, в большей мере H.Н. Обручев, И.В. Гурко, А.М. Дондуков-Корсаков, А.В. Комаров, а также директор Азиатского департамента Министерства иностранных дел И.А. Зиновьев и К.П. Победоносцев [540] Половцов А.А. Указ. соч. Т. 1. С. 296, 307, 312; Дневник В.Н. Ламздорфа (1886–1890). М.; Л., 1926. С. 44. . Свою позицию они оправдывали «защитой русских интересов». Однако по численности и влиянию эта партия уступала миролюбивой, составившейся из членов Государственного Совета, большинства дипломатов, чиновников разных министерств, включая Морское. Для нее были характерны настроения, описанные А.В. Головниным Константину Николаевичу 13 апреля 1885 года: «Те знакомые, которые меня посещают, очень боятся войны, находят, что это будет война без сражений, без большого числа убитых и раненых, но война разорительная, финансовая, экономическая» [541] РГАВМФ. Ф. 224. Оп. 1. Д. 352. Л. 37. .

Шхуна «Гонец»

Такой же точки зрения придерживались многие опытные сановники. Государственный секретарь А.А. Половцов 27 марта застал участников заседают Департамента экономии «с повешенными носами. Все без исключения считают угрожающую нам войну бессмысленной и ужасною для России по последствиям». В тот же вечер А.А. Половцов написал Александру III письмо, умоляя царь полагавшего, что афганское столкновение «не должно еще непременно повлечь за собою разрыв с Англиею», сместить виновных и тем «спасти отечество от угрожающего ему бедствия» [542] Половцов А.А. Указ. соч. Т. 1. С. 304–306; История внешней политики России. Вторая половина XIX века. М.: Международные отношения, 1997. С. 127. . 30 марта в том же духе говорил с императором и Н.Х. Бунге [543] Половцов А.А. Указ. соч. Т. 1. С. 306. .

Гражданские чины были не одиноки в своих чувствах. В конце марта Н.М. Чихачев подал И.А. Шестакову записку, выражая сомнение в необходимости доводить дело до столкновения с Англией. Начальник штаба утверждал, что «не только в случае неудачи, но даже при успехе война нас ослабит материально и нравственно», и в итоге «получится гораздо меньшая способность выдержать новую борьбу — быть может действительно неизбежную», — писал он, намекая на угрозу со стороны Германии. Отмечая, что «средства враждующих будут постепенно развиваться далеко не в одинаковой степени», адмирал напоминал: «Промышленные ресурсы Англии безграничны… Кроме того, Англия будет свободно пользоваться средствами иностранных рынков, от которых мы будем отрезаны».

В военном отношении Н.М. Чихачев считал возможным некоторый успех только на среднеазиатском театре, в Балтийском же, Черном морях и океанах предвидел множество затруднений и даже неудач. Несколько преувеличивая, он назвал черноморские порты и Владивосток беззащитными, а на Балтике, признавая оборону Кронштадта и Свеаборга достаточной, с сожалением замечал, что большая часть предназначенных для активных действий миноносок «была заказана крайне поспешно, под давлением минуты, и теперь, вследствие развития дела, они являются весьма отсталыми», имеют малое водоизмещение, скорость и дальность плавания, плохие мореходные качества; к тому же большинство из них вооружено шестовыми минами и может «атаковать с некоторой вероятностью успеха только на якоре или в тумане».

Адмирал отрицал эффективность крейсерства, так как «во-первых, у нас нет обеспеченных убежищ для пополнения запасов и исправлений; а между тем они необходимы, и блестящий успех "Алабамы" объясняется в значительной степени именно тем, что вследствие дружественного расположения Англии и Франции, она легко находила такие убежища. Мы же ни в ком не встретим сочувствия, потому что крейсерская война с Англией косвенно отзовется на всех морских державах… Снабжение же в океане — слишком ненадежно. Во-вторых, самые крейсеры наши не таковы, как бы следовало. Для успеха в крейсерской войне качество важнее количества, а у нас хороший крейсер только один, «Владимир Мономах», и может быть удастся выслать другой, «Дмитрий Донской», все же остальные слабы и годятся более для действия против парусников, нежели против быстроходных грузовых пароходов и тем более против почтовых, захват которых всего более важен» [544] РГАВМФ. Ф. 417. Оп. 1. Д. 71. Л. 17–28. .

Вывод из записки напрашивался сам собой: следует уладить конфликт дипломатическими средствами.

Вместе с тем, готовясь к худшему, Н.М. Чихачев подал И.А. Шестакову 31 марта еще одну записку, содержавшую общий план обороны на Балтике. Она предусматривала учреждение «опорных пунктов или станций» для миноносок в тех местах, где они могут «укрыться от преследования внутрь материка по реке или заливу, или отойти под защиту укреплений». На южном побережье такими пунктами он назвал Либаву, Виндаву, Рижский залив, устья рек Нарвы и Луги. На северном же, изрезанном шхерами, их можно было найти гораздо больше. Не забыл Н.М. Чихачев и Моонзунд, предложив послать туда отряд миноносок, вверив его капитану 2 ранга Ф.В. Дубасову. Кроме атак противника этими судами план предусматривал постановку минного заграждения от Толбухина маяка к Лондонской банке, для прикрытия подступов к Кронштадту [545] Там же. Л. 34–37, 107. .

«Владимир Мономах» — один из лучших крейсеров российского флота в середине 1880-х годов

Предложения Н.М. Чихачева не вполне согласовывались с намерениями Военного министерства, признававшего возможной защиту только приморских крепостей: Кронштадта, Свеаборга, Выборга и Динаминде, прикрывавшего Ригу [546] Там же. Л. 79, 80. .

В разгар работы по составлению планов, ГМШ получил записку И.Ф. Лихачева «Как нам воевать с Англией». Отрицая целесообразность похода армии в Индию или открытой схватки с английским флотом, отставной адмирал в очередной раз высказался в пользу прежней теории: обороны собственных берегов, дополняемой крейсерскими операциями на торговых коммуникациях неприятеля. В полном соответствии с идеями Г. Шарма, он предложил разделить побережье на «известное число округов», устроив в каждом укрепленный центральный пункт для базирования минного отряда, включавшего истребители миноносок, что во многом повторяло мысль Н.М. Чихачева, также знакомого с творчеством французского публициста. И.Ф. Лихачев, не участвовавший в заседаниях комиссии Н.Н. Обручева, тем не менее, признал, что крайний из этих пунктов — Либава — «самый важный для нас стратегический порт Балтийского моря». На Тихом океане таким портом ему представлялся Владивосток, «единственно возможный базис для наших крейсерских операций» [547] Tам же. Л. 281–283. .