Сергей Нефедов - История России. Факторный анализ. Том 2. От окончания Смуты до Февральской революции

Правые фракции либералов приветствовали уступки самодержавия, и это обстоятельство на время ослабило давление оппозиции. Рабочие протесты также шли на спад, по сравнению с январем в марте число участников политических забастовок уменьшилось более, чем 10 раз. [1824]Однако в феврале в политическую борьбу вмешался новый мощный фактор: в Черноземном регионе начались крестьянские волнения. В борьбу, которую начали либералы, вслед за рабочими вступают крестьяне.

О настроениях крестьян в этот период можно судить по материалам петиций, посылавшихся крестьянами царю после того, как 18 февраля была разрешена их подача. Приговоры и петиции, посылавшиеся весной и летом 1905 года, требовали передачи крестьянам помещичьей земли (полностью или частично), но сравнительно редко содержали политические требования. [1825]Черниговский губернатор связывал начало волнений с забастовками в близлежащих промышленных городах; исследователи, со своей стороны, отмечают большую роль крестьян-отходников, которые приносили в деревню новости из городов и часто становились инициаторами волнений. [1826]Однако основной причиной крестьянских волнений было малоземелье; как отмечает А. М. Анфимов, уезды, в которых начались волнения 1905 года, отличались особенно острым крестьянским малоземельем в сочетании с большой долей помещичьих земель в общем земельном фонде. [1827]

В течение февраля в Курской, Орловской и Черниговской губерниях было «разобрано» 20 экономий. Масштабы волнений пока были меньшими, чем в 1902 году, но крестьяне действовали более решительно; в нескольких случаях были сожжены помещичьи усадьбы. Вожаки крестьян в Курской губернии призывали к разгромам помещиков царевым именем, в уезде появились «царские золотые грамоты». Крестьянское движение, таким образом, было направлено не против самодержавия, а против помещиков (многие из которых были либералами). [1828]

Правительство сразу же отреагировало на начало крестьянского движения: была частично снята задолженность по продуктовым долгам (выросшая после голода 1891 года до размеров, превосходивших недоимки по выкупным платежам). Этатистская бюрократия была не прочь противопоставить крестьян либеральной оппозиции. В начале мая Д. Ф. Трепов представил царю записку И. Гофштеттера, в которой предлагалось созвать Земский собор, на котором царь с помощью крестьянского большинства провозгласит новую земельную реформу. [1829]

Левое крыло либералов, со своей стороны, пыталось привлечь народные массы к борьбе. В то время, писал П. Н. Милюков, «революционное движение далеко не успело проникнуть в массы, его роль заменяла „симуляция революции“ интеллигентами…» [1830]На съезде «Союза освобождения», состоявшемся 25–28 марта, в программу Союза было впервые внесено требование «нового наделения безземельных и малоземельных крестьян государственными… землями, а где их нет – частновладельческими, с вознаграждением нынешних владельцев этих земель». В этой программе нашлось место и требованиям рабочих, и в частности, говорилось о необходимости введения 8-часового рабочего дня. В отношении обещанного царем представительства говорилось, что выборы в него должны осуществляться путем всеобщей и равной подачи голосов. Таким образом, по мере обострения борьбы программа «Союза освобождения» приобретала более радикальный характер. [1831]Это противоречило представлениям о классическом либерализме XIX века, но соответствовало новым западным веяниям – тому «новому либерализму», который шел на уступки радикалам, и зарождение которого было связано с именами Клемансо и Ллойд-Джорджа. [1832]

Важным направлением деятельности «Союза освобождения» стало создание профессиональных организаций в той среде, в которой функционировали «освобожденцы», – то есть в среде интеллигенции. Весной 1905 года были созданы союзы врачей, учителей, адвокатов, железнодорожных служащих и т. д.; все эти организации были объединены в «Союзе союзов». [1833]

Судя по общим данным о числе забастовщиков, рабочее движение в мае – июле несколько оживилось. Однако центр его находился по-прежнему в Польше: в Лодзи 9 – 11 июня бастовало 70 тыс. рабочих, шли баррикадные бои, число убитых бунтовщиков превышало 200 человек. В мае – июне бастовали более 30 тыс. текстильщиков Владимирской губернии; в Петербурге 9 июля была проведена стачка в память погибших 9 января; в ней участвовало 35 тыс. рабочих, но это была лишь однодневная акция. [1834]Как отмечает С. Шварц, в целом для забастовок этого периода были характерны экономические требования. [1835]Что касается крестьянского движения, то летом было много конфликтов на почве потрав и покосов, но случаи «разборки» помещичьих имений были единичными.

Разгром при Цусиме нанес новый удар по авторитету самодержавия, и в обстановке смятения правительство одно время обсуждало вопрос о немедленном созыве Земского собора, но затем этот проект был оставлен. [1836]Было решено пойти на мирные переговоры с Японией; это решение было обусловлено также и усугублявшимися финансовыми проблемами: переговоры о кредитах сорвались, и стало ясно, что, по словам С. Ю. Витте, дальнейшее ведение войны возможно только «ценою полного финансового, а затем и экономического краха». [1837]Таким образом, вновь, как и в период Крымской войны, выяснилось, что Россия не может вести войну в обстановке внутреннего конфликта, Сжатия и порожденного им финансового кризиса.

Период до августа 1905 года проходил под знаком ожидания результатов работы булыгинского «совещания» по подготовке законов о будущей Думе. В середине июня законопроект попал в печать и выяснилось, что правительство стремится максимально ограничить роль Думы. Земский съезд, состоявшийся 6–8 июля, потребовал предоставления Думе законодательных прав, а также немедленного провозглашения политических свобод. Съезд принял обращение к народу с призывом работать вместе с земцами ради «достижения истинного народного представительства». Было решено начать «освободительную» агитацию в народе; некоторые земства стали устраивать совещания с крестьянами. 31 июля – 1 августа по инициативе либералов и с их участием состоялся учредительный съезд «Крестьянского союза». Вместе с тем продолжавшиеся в разных местах аграрные волнения начали вызывать опасения дворянства. 18 июня 26 губернских предводителей дворянства представили царю записку, в которой, поддерживая предложения земцев, в то же время сетовали на то, что ослабление власти может вызвать попытки земельного передела. [1838]

В июле 1905 года состоялась серия правительственных совещаний в Петергофе, на которых обсуждался законопроект о Думе. Правительство искало для себя будущую думскую опору, и в этой связи высказывались суждения о расколе элиты и о ненадежности опоры на дворянство. «С 1890 года 9/10 гласных принадлежат к российскому дворянству, – говорил В. Н. Коковцов, – поэтому к ошибкам и заблуждениям земства дворянство не может считать себя непричастным… Какое же основание верить в то, что дворяне в Думе будут представителями консервативных начал? Не служит ли предостережением против такого заблуждения пример последнего съезда в Москве? Ведь в нем участвовали по преимуществу дворяне, в числе коих находились многие представители славных в прошлом дворянских родов… Жалованная грамота дворянству не удостоверяет верность его престолу». [1839]«Позвольте Вас спросить: к какому сословию принадлежат князья Долгорукие, Трубецкие, Голицыны, Шаховские, Кузьмины-Караваевы, Петрункевичи? – возмущенно вопрошал великий князь Владимир Александрович. – Они дворяне. А что они говорят и пишут?» [1840]Но в то же время высказывались опасения и по поводу другого сословия, считавшегося опорой престола, крестьянства. «Не достаточно ли какому-нибудь адвокату посулить выборщикам из крестьян передел земли, чтобы склонить их голоса в свою пользу?» – спрашивал А. А. Нарышкин. [1841]«Об устойчивую стену консервативных крестьян разобьются все волны красноречия передовых элементов», – отвечал граф Бобринский. [1842]Правительство сочло, что основная масса крестьян еще не затронута революционной агитацией, и представители крестьян должны были составить 43 % выборщиков депутатов в будущую Думе. 34 % выборщиков должны были принадлежать к землевладельческой курии и 23 % – к городской. [1843]