Сергей Нефедов - История России. Факторный анализ. Том 2. От окончания Смуты до Февральской революции

Николай I сделал все возможное, чтобы ограничить контакты с «растленным» Западом. Была введена высокая плата за паспорта, срок пребывания за границей был ограничен тремя годами для простолюдинов и пятью годами для дворян; было сокращено число обучающихся за границей студентов. [859]Николай Iбыл убежденным противником западного гуманитарного образования и с особой неприязнью относился к философии, которую он называл «нечестивой, безбожной, мятежной наукой». Но император отделял западную философию от западных технических наук, к которым он относился с большим уважением, и всячески содействовал их распространению в России. [860]

Среди мер Николая I обращает на себя внимание насильственное привлечение дворян к службе – это один из характерных элементов этатистской политики не только Петра I, но и Павла I, а также и прусских королей. О других планах императора красноречиво говорит его записка А. Д. Боровкову, написанная вскоре после вступления на престол. «Надобно, – писал Николай Павлович, – даровать ясные, положительные законы, водворить правосудие учреждением кратчайшего судопроизводства, возвысить нравственное образование духовенства, подкрепить дворянство, упавшее и совершенно разоренное займами в кредитных учреждениях, воскресить торговлю и промышленность незыблемыми уставами, направить просвещение юношества сообразно каждому состоянию; улучшить положение земледельцев, уничтожить унизительную продажу людей… словом, исправить немыслимые беспорядки и злоупотребления». [861]

Нетрудно видеть, что все это – повторение программы Фридриха Великого, программы построения «регулярного государства», главным пунктом которой является «наведение порядка». Так же, как правление Петра III и Павла I, правление Николая Павловича началось с наведения порядка в государственных учреждениях и в армии. «Он сам лично ревизовал ближайшие столичные учреждения… – писал В. О. Ключевский. – В губернии он разослал доверенных сановников для производства строгой ревизии. Вскрылись ужасающие подробности; обнаружилось, например, что в Петербурге, в центре, ни одна касса никогда не проверялась; все денежные отчеты составлялись заведомо фальшиво, несколько чиновников с сотнями тысяч пропали без вести. В судебных местах император нашел два миллиона дел, по которым в тюрьмах сидело 127 тысяч человек. Сенатские указы оставлялись без последствий подчиненными учреждениями. Губернаторам назначен был годовой срок для очистки неисполненных дел; император сократил этот срок до трех месяцев, дав неисправным губернаторам положительное и прямое обещание отдать их под суд». [862]

В 1826 году Николай I предпринял коренную реорганизацию Собственной его величества Канцелярии. Перед Первым отделением этой Канцелярии была поставлена задача наведения порядка в государственных учреждениях. Николай I был уверен, что в России был избыток чиновников, и из них «весьма многие остаются праздными, считаясь для одной формы на службе, шатаясь по гуляньям и в публичных местах от праздности…» [863]Задачей Второго отделения была кодификация законодательных актов. Третье отделение стало органом административного надзора и политического сыска, на него была также возложена задача доносить императору о слухах и толках на местах – в современной терминологии, задача изучения общественного мнения. [864]Третье отделение было непосредственным воплощением идеи о «регулярном полицейском государстве», в соответствии с которой полиция должна быть не сколько карательным органом, столько инструментом опеки над подданными. «Государь избрал меня для образования высшей полиции, – писал начальник отделения генерал А. Х. Бенкендорф, – которая бы покровительствовала утесненным и наблюдала за злоумышлениями и людьми, к ним склонными». [865]Когда А. Х. Бенкендорф попросил у императора инструкции, Николай I подал ему свой носовой платок: «Вот тебе все инструкции. Чем больше отрешь слез этим платком, тем вернее будешь служить моим целям!» [866]

За этим красивым жестом стояло определенное содержание. 19 июня 1826 года Министерство внутренних дел направило в провинции инструкцию, которая предписывала помещикам «обращаться с крестьянами по-христиански и согласно законам». Предводителям дворянства вменялось в обязанность следить за действиями помещиков и информировать власти о нарушении предписаний; при несоблюдении этой обязанности им грозили строгие дисциплинарные наказания. [867]

Возрождение «регулярного государства» проявилось, прежде всего, в создании всеобъемлющего «Свода законов Российской империи». Однако это был лишь «генеральный регламент» в бесчисленном море регламентов и установлений. В соответствии с теорией «регулярного государства» правительство выпускало тысячи предписаний, регламентируя всю жизнь общества. «Всеобщее представление было таково, что все должно быть приказано и предопределено свыше, – писал В. В. Леонтович. – Всякая инициатива, исходящая от самого населения, отклонялась как нечто недопустимое, как выражение недоверия к правительству… Действительно, правительство при Николае не сомневалось в том, что оно одно призвано решать все государственные проблемы, все приводить в порядок и все проверять, и что оно все это может». [868]Однако для того чтобы оперативно «решать все проблемы», императору приходилось работать по восемнадцать часов в день и без конца колесить по стране, проводя инспекции воинских частей, государственных учреждений, фабрик, строительных объектов, больниц, тюрем и т. д. «Мы все на службе не для того, чтобы гулять, а для того, чтобы дело делать», – говорил Николай I. [869]

Примером всеобщей регламентации в духе «регулярного государства» стала реформа государственных крестьян, проведенная ближайшим помощником императора, графом П. Д. Киселевым. В государственной деревне был наведен порядок – в том числе в отношении сбора налогов (где прежде имелись многочисленные хищения). [870]

Политика монархии в отношении крепостничества в значительной мере определялась влиянием диффузионного фактора. Россия оставалась единственной крепостнической (или, как считали многие – рабовладельческой) страной в Европе, и это обстоятельство подрывало престиж империи. Разговаривая с П. Д. Киселевым, Николай Iназывал вещи своими именами: он говорил, что готовится вести «процесс… против рабства, когда наступит время, чтобы освободить крестьян во всей империи». [871]«Крепостное состояние есть пороховой погреб под государство и тем опаснее, что войско составлено из крестьян же… – писал шеф жандармов А. Х. Бенкендорф. – Начинать когда-нибудь и с чего-нибудь надобно, и лучше начать постепенно, осторожно, нежели дожидаться, пока начнется снизу, от народа». [872]В 1841 году император поручил П. Д. Киселеву разработать закон об обязательной инвентаризации, по которому планировалось регламентировать крестьянские повинности по образцу урбариальной реформы Марии Терезии и Иосифа II. Характерно, что реформа, проектировавшаяся по австрийскому образцу, подкреплялась ссылками на исконно русскую традицию. Введение инвентарей, писал П. Д. Киселев, «совершенно сообразно и с прежними отношениями крестьян наших к помещикам, как сие можно видеть из законов времени царя Иоанна Васильевича III». [873]Идея возврата к древним порядкам была достаточно популярна в среде высших сановников: еще в 1826 году М. М. Сперанский предлагал восстановить «настоящее крепостное право», то есть прикрепить крестьян не к особе помещика, а к земле и ограничить крестьянские повинности. [874]