Мадлен дю Шатне - Жан Батист де Траверсе, министр флота Российского

В письме от 5 февраля принц сообщал:

“ Извещаю Вас, что король всемилостивейше предоставил Вам место в одной из своих карет. Охота Его Величества состоится 8-го сего месяца, я охотно одолжу Вам своих лошадей. Я включил Вас в список приглашенных”.

Герцог де Пантьевр, генерал-адмирал Франции, писал Траверсе:

“Я получил, господин маркиз, Ваше письмо касательно той формы одежды, в которой Вы предполагаете явиться на королевский выезд, и дал знать о нем Его Величеству. Вы можете одеться по своему усмотрению”.

Жан Батист не мог присутствовать при королевской охоте в своем флотском мундире. Его наряд, видимо, был примерно таким, как описанный Шатобрианом:

“Я вышагивал ранним утром к месту моей казни в костюме дебютанта — серый плащ, красный камзол и кюлоты, ботфорты, охотничий кинжал на боку, маленькая шляпа с золотым галуном”.

Представление королю состоялось 8 февраля. Маркиз де Траверсе и еще несколько человек ожидали в зале кордегардии.

«Я не чувствовал никакой робости, не был даже взволнован, и я удивлялся моим спутникам, которые говорили, что охвачены великим страхом. Когда объявили выход короля, все, кто не должен был представляться, удалились.

Прошло еще некоторое время, двери королевских покоев распахнулись, и на пороге появилась внушительная фигура короля. Его рост меня поразил, я был ниже его на полторы головы [86] Людовик XVI был почти двухметрового роста. .

Когда подошел мой черед, герцог де Пантьевр представил меня: “Сир, маркиз де Траверсе”.

Король остановился напротив меня, я склонился в поклоне. На его несколько утомленном лице появилась приветливая улыбка, и он спросил:

— Господин маркиз, почему вы не носите имя ваших предков? Луи де Сансак обрел великую славу в Италии, ее нельзя обрекать на забвение. Именно вам надлежит увековечить его имя.

Меня удивили и тронули эти слова. Я ответил:

— Сир, я ношу имя моего деда: он звался так, когда был ранен под Мальплаке, — и имя моего отца, которое он покрыл славой, служа во флоте Его Величества Людовика XV.

Король вновь улыбнулся, затем принял торжественный вид и сказал:

— Господин маркиз де Траверсе, ваш выбор делает вам честь. Мне известен ваш послужной список, я вас поздравляю.

Я не слышал, о чем король говорил с маркизом де Майе, виконтом д’Ассас де Монтардье и графом де Режкур, которые представлялись после меня; я был слишком взволнован. Но мне кажется, что я был удостоен самой продолжительной беседы».

Осенью 1788 г. Жан Батист совершил свое последнее плавание на Антильские острова: он командовал фрегатом “Деятельный”, который в составе эскадры маркиза де Понтев-Жьена вышел из Бреста 15 октября курсом на Мартинику.

Бросив якорь в гавани Фор-Руаяля, проследив за тем, чтобы все пассажиры благополучно сошли на берег и отдав распоряжения своему помощнику о заготовке провианта, Жан Батист отправился на свою родовую плантацию “Гран Серон”, где собралось много его родных — помимо матери и сестры Полины, его зять Луи Сильвестр де Несмон, его брат Огюст, делавший кампанию на фрегате “Грациозный”, его брат Север, делавший кампанию в Сан-Доминго на фрегате “Цыпленок”. Все они взяли отпуска, чтобы, исполняя волю матери, произвести раздел плантации.

Жан Батист представлял своих отсутствующих братьев и сестер: Жюстена, который проходил учебу в Парижском военном училище в роте кадетов и восемнадцати лет в чине младшего лейтенанта был принят на службу в роту Маланже полка Иль-де-Франс; Армана, самого младшего, который пока учится в коллеже “Ла Флеш” и собирается уйти в монастырь; Клер-Алину графиню Ле Муан де Сериньи и, наконец, Анжелику маркизу де Ла Возель.

Акт о разделе имения был подписан 2 декабря 1788 г. Плантация отошла семействам Ла Возель и Несмон; Несмоны будут заниматься ее управлением.

Это был последний раз, когда члены семьи видели Севера живым. В марте следующего года в “Гран Сероне” было получено письмо коменданта Борегара с извещением о смерти Севера, случившейся на борту “Цыпленка” вблизи Тобаго. Атлантический океан стал его могилой. Скорбь ближайших родных разделила невеста юного офицера — его двоюродная сестра Анна-Элизабета дю Кен де Лонгбрен [87] Это дочь Пьера дю Кена, брата Клер, супруги Жана Франсуа де Траверсе. .

С осени 1788 по весну 1790 г., в течение более чем двадцати месяцев Жан Батист делал “мирную” кампанию в районе Антильских островов. Он вновь прошел Сенским архипелагом, вспомнив роковые для адмирала де Грасса дни 1782 г., вновь увидел Сент-Люсию, неприступную британскую базу, которую только Версальский трактат вернул Франции.

Кампания весело началась и печально закончилась. Французских офицеров приветствовала Америка, благодарная за оказанную ей помощь в завоевании свободы, и во имя той же свободы они подверглись оскорблениям, когда и Антильских островов достигли отзвуки революционной бури, поднявшейся во Франции.

В сентябре 1789 г. эскадра Понтев-Жьена пришла в Бостон. Бостонцы тепло встретили старых соратников: весь октябрь не прекращались праздники и торжественные приемы, посредством которых они стремились выразить свою благодарность и чувства товарищества. Сначала маркиз де ла Галисоньер пригласил тридцать шесть членов общества Цинцинната из Массачусетса отобедать на “Леопарде”; в празднестве приняли участие также виконт де Понтев-Жьен и маркиз де Траверсе. Были провозглашены здравицы в честь Людовика XVI, вице-президента конгресса, губернатора и председателя всех отделений общества Цинцинната Джорджа Вашингтона; праздник был открыт салютом из тринадцати пушечных выстрелов.

Когда американцы покидали “Леопард”, их приветствовал весь экипаж и был дан прощальный салют из корабельных орудий.

Через несколько дней французов в свою очередь принимали члены Массачусетского отделения общества Цинцинната. Концертный зал Бостона был дополнительно украшен по этому случаю. На одной стене был повешен портрет президента США Джорджа Вашингтона, на противоположной — короля Людовика XVI. Перед тем, как перейти к веселым мелодиям, оркестр исполнил французские и американские военные марши. Стол был накрыт белой скатертью с каймой из лилий и тринадцати звезд.

На обеде присутствовали все прибывшие в Бостон члены французского отделения общества, а с американской стороны — губернатор штата, видные бостонские горожане и официальные лица. Вновь провозглашались многочисленные здравицы. На празднике царил дух единения, искренней веры в неразрывность уз, связывающих Францию и Североамериканские Соединенные Штаты.