Яков Рабинович - Почему евреи не любят Сталина

Многим казалось, что, едва начавшись, «еврейский культурный ренессанс» уже обречен. Однако либерально-реформаторский потенциал Хрущева был еще далеко не исчерпан. Он и его ближайшее окружение, готовясь на XXII съезде партии вдохновить народ программой-утопией построения коммунизма в СССР, а также потрясти внешний мир да и собственную бюрократию новым пароксизмом десталинизации, стали загодя, уже с лета 1961 г., ослаблять идеологический прессинг. На этой волне, явно для того, чтобы сделать своеобразный подарок, западным леволибералам и одновременно нейтрализовать «нападки» сионистской пропаганды, «Кремль вдруг неожиданно дал добро» ССП на издание еврейского литературного альманаха.

Это давление сионистов на Кремль проявилось в ноябре 1960 г. при посещении израильским послом А. Арэлем Союза советских писателей. Подробный отчет о его приеме там представил потом в ЦК КПСС секретарь правления ССП Марков. По его описанию этой встречи, в которой также участвовали писатели А. Б. Чаковский, Вергелис, Б. А. Галин, а также сотрудники госбезопасности Н. М. Бородин и М. И. Бардин, Арэль начал ее с приятного для хозяев замечания о том, что у него осталось самое трогательное воспоминание об исполнении Полем Робсоном еврейских песен на юбилейном вечере, посвященном Шолом-Алейхему. Затем от комплиментов гость перешел к критике, заявив, что был удивлен тем, что на III съезде советских писателей не выступил ни один из еврейских литераторов, хотя по переписи населения (1959 г.) 475 тыс. советских граждан владеют идишем. А последняя фраза посла вообще прозвучала как исполненный тревоги риторический вопрос: «Не происходит ли в СССР искусственного сдерживания еврейской литературы и искусства?» (РГАНИ. Ф. 5. Оп. 36. Д. 123. Л. 258).

Названный «Советиш Геймланд» («Советская Родина»), он начал выходить с августа 1961 г. В первом номере в качестве программного манифеста было помещено подписанное 112 еврейскими писателями заявление о том, что они готовы сотрудничать с вновь образованной редакцией. Сначала альманах выходил один раз в два месяца, а спустя четыре года — ежемесячно. Главным редактором был назначен Вергелис, который уже тем был угоден властям, что исповедовал тогда «теорию» о желании евреев быстро ассимилироваться, растворившись в «советской многонациональной культуре» [354] Levin N. Needed: Attention to the Soviet Jewish Remnant // Midsream. Vol. 34. № 8. Nov. 1988. P. 22–27. .

Основываясь на кремлевских слухах, Вергелис предполагал потом, что к рождению его детища был причастен не кто иной, как сам Мао Цзэдун, который якобы раскритиковал Хрущева за то, что тот своей ограничительной «еврейской политикой» дает козыри в руки «всемирной буржуазной прессы, обвиняющей СССР в антисемитизме». Будто бы после этого Вергелиса вызвал к себе Суслов, объявивший о санкционировании издания нового еврейского журнала [355] Синельников M. Русская стенгазета. «Лехаим», 2002. № 11. С. 38. .

Если все так и обстояло на самом деле, то можно предположить, что главный советский идеолог, скорей всего, лишь озвучил Вергелису решение, уже принятое Хрущевым. Ведь самого Суслова очень трудно заподозрить в филосемитизме хотя бы уже потому, что тот активно организовывал при Сталине антикосмополитическую кампанию. Да и принимая осенью 1956 г. делегацию компартии Великобритании во главе с главным редактором «Дейли уоркер» Дж. Р. Кэмпбеллом, он в ответ на его сетования по поводу отсутствия в СССР издательской деятельности на идише резко отрезал: «Мы не будем возрождать мертвую культуру» [356] Levin N. The Jews in the Soviet Union since 1917. Paradox of Survival In 2 Vol. N. Y. — London, 1988. Vol. 2. P. 577. Беленькая Л., Зингер Б. Наперекор. С. 72. .

Дав согласие на издание еврейского альманаха в СССР, Хрущев главным образом стремился накануне XXII съезда «ублажить» западных либерал-коммунистов, активно критиковавших его за недостаточное преодоление сталинского антисемитизма. Комментируя 26 августа 1961 г. выход первого номера «Советиш Геймланд», «Нью-Йорк тайме» ликовала: «Идиш выиграл раунд в борьбе с Кремлем…» [357] Цит. по: Эстрайх Г. Арон Вергелис. С. 128–129.

И пусть оптимизм этой ведущей американской газеты, в которой ничего не знали о реальной подноготной эффектного рождения советского еврейского альманаха, выглядел тогда чрезмерным, тем не менее в историческом смысле он оказался оправданным.

Сколь упорная, столь неумная и недальновидная политика хрущевского руководства по негласному замалчиванию возникшей в годы сталинского правления еврейской проблемы обернулась тем, что она, став очень скоро секретом Полишинеля, превратилась в вечно саднящую и незаживающую язву на теле коммунистической империи. Этот хронический недуг, действуя в совокупности с другими поразившими Советский Союз социально-политическими хворями, медленно, но верно подтачивал его жизненные силы и в итоге привел к его развалу и гибели. Не сумев разрубить системную пуповину, связывавшую его режим со сталинизмом, Хрущев старался всячески замаскировать еврейскую проблему, полученную им в наследство от Сталина. Этим он не только лишил себя поддержки либеральной интеллигенции внутри страны, но настроил против СССР западных левых, в том числе и социально влиятельных деятелей еврейского происхождения, которые ранее неизменно поддерживали советское государство и создавали ему за рубежом привлекательный имидж.

Отстаивая свою недальновидную и лишенную гибкости «еврейскую политику» с энергией, достойной лучшего применения, Хрущев невольно «подставился» в «холодном» противостоянии с США и Израилем, которые потом несколько десятилетий наносили безответные болезненные удары по Советскому Союзу.

…Идеологически холодная весна 1963 г. вновь заставила Эренбурга в который уже раз пойти на поклон к власти. К этому его толкнула озабоченность неопределенной судьбой шестой книги мемуаров «Люди, годы, жизнь», в которой он предполагал осветить послевоенные гонения на советское еврейство — тему, особо бдительно контролировавшуюся цензурой.

Подготовку этой книги он начал еще в октябре 1962 г., однако уже в марте, будучи напуган публичным разносом, учиненным ему Хрущевым в Кремле, вынужден был отложить работу «до лучших времен». Чтобы «прояснить ситуацию» в верхах, писатель стал добиваться аудиенции у Хрущева, попросив содействия у его помощника Лебедева. Однако тот сообщил вскоре, что его шеф из-за загруженности в данный момент срочной работой принять литератора не может. Не добавила оптимизма писателю и прочитанная в четвертом номере (за 1963 г.) «Нового мира» редакционная статья, содержавшая следующие бичевания и самобичевания: «…Теперь, когда повествование (мемуаров Эренбурга) приблизилось к нашим дням, стали заметны и некоторые ошибочные тенденции, субъективизм автора, проявляющийся и в превознесении “левого искусства”, и в так называемой “теории молчания” и в одностороннем изображении некоторых важных событий прошлого. Мы знаем и ценим И. Г. Эренбурга как одного из замечательных советских писателей, видного общественного деятеля, но считаем критику его мемуаров Н. С. Хрущевым и Л. Ф. Ильичевым справедливой и несем свою долю ответственности» [358] Источник. «Вестник», 1997. № 2. С. 112–114. .