Яков Рабинович - Почему евреи не любят Сталина

В последующие годы ситуация на советской эстраде также в целом благоприятствовала еврейским артистам, однако с начала 1960-х гг. силу стала набирать противоположная тенденция. Между тем с 1957 г. возобновил концертную деятельность певец Зиновий Шульман (1904–1976). Сын известного одесского кантора Боруха Шульмана, он так же, как многие из его окружения, прошел через ГУЛАГ, попав туда в 1949 г. после ареста по обвинению в еврейском национализме.

В том же 1957-м в Риге адвокат Давид Гарбер создал при «Латпотребсоюзе» на любительских началах еврейский народный хор. Этот творческий коллектив, объединявший до ста певцов, выступал в Доме культуры Московского района Риги. Его дирижерами были И. А. Абрамис (1908-?) — сын погибшего в гетто кантора Хоральной синагоги, и бывший узник гетто Мендель Баш. Несмотря на многочисленные попытки начальства до предела осложнить функционирование этого коллектива (запрет называться «еврейским»; «квотирование» еврейских песен — не более пятидесяти процентов номеров концертной программы; и т. п.), ему удалось продержаться до марта 1963 г. — до наложения полного запрета латвийскими властями. Всего несколько месяцев просуществовала возникшая весной 1962 г. при том же Доме культуры небольшая драматическая труппа (двадцать человек) под руководством профессионального актера Иосифа Гарфункеля. Тогда до конца театрального сезона актеры успели показать публике восемь спектаклей по двум инсценированным произведениям Шолом-Алейхема. Параллельно готовилась постановка новой пьесы французско-еврейского автора Хаима Словеса (1905–1989) [387] X. Словес родился в Белостоке (Гродненская губ.). В 1920 г. вступил в РККА, был участником знаменитого 3-го съезда РКСМ в Москве. Затем выехал на подпольную работу в Польшу, откуда в 1926 г. эмигрировал во Францию. о знаменитом ученом и философе Барухе Спинозе. Однако в сентябре премьеру — до того официально санкционированную — неожиданно отменили, а труппу распустили. Руководство КП Латвии (секретари ЦК В. Круминын, Андерсон и др.) мотивировало все эти запреты тем, что в соответствии с советской национальной политикой искусство на еврейском языке должно развиваться только в Еврейской автономной области, ибо за ее пределами оно несет больше вреда, чем пользы, поскольку замедляет объективный процесс этнической ассимиляции [388] Leoin N. Op. cit. Vol. 2. P. 600–608. На руинах холокоста евреям запрещалось петь на своем языке (интервью Л. Коваля с Д. Гарбером) // Лехаим. 2000. Июнь. № 6 (98). Российская еврейская энциклопедия (http://wwwjuien.ru/index.Dhp/Рига). .

В соседней Литве власти значительно благосклонней относились к еврейскому искусству. В 1956 г. в Вильнюсе под эгидой Горкома профсоюзов был создан еврейский драматический ансамбль, возглавлявшийся Мотелем Кановичем и Саррой Беккер. По такой организационной схеме в городе также возникли и успешно концертировали любительский еврейский хор, танцевальный ансамбль и оркестр. Помимо Москвы, Риги и Вильнюса различные кружки еврейского самодеятельного творчества появились в Ленинграде, Каунасе, Черновцах и некоторых других городах. Только в 1957 г. в СССР состоялись три тысячи концертов с программами на идише, а в 1961-м на таких мероприятиях присутствовали 300 тыс. зрителей [389] Шапиро Л. Евреи в Советской России после Сталина // Книга о русском еврействе. 1917–1967 / Под ред.: Я. Г. Фрумкина, Г. Л. Аронсона, А. А. Гольденвейзера. М. — Иерусалим — Минск, 2002. С. 390–393. .

Сложней обстояли дела с воссозданием профессиональных драматических еврейских театров, которых до войны в СССР было десять — в Москве, Киеве, Харькове, Одессе, Минске, Кишиневе, Биробиджане и других городах. Наиболее известным из них был столичный Государственный еврейский театр (ГОСЕТ), долгие годы возглавлявшийся видным еврейским актером и режиссером Соломоном Михоэлсом и закрытый в 1949 г. Воссоздание этого важного феномена искусства как ничто другое могло символизировать собой — в глазах и советского общества, и влиятельных западных кругов — национально-культурное возрождение советского еврейства. Вот почему одним из первых обращений упомянутой «еврейской комиссии» Ажаева к властям стало уведомление Минкульта РСФСР о том, что существует реальная возможность восстановления ГОСЕТа уже в 1957 г. В ходе начавшейся проработки этой перспективы в отделе культуры ЦК КПСС туда был приглашен консультант комиссии по театру М. С. Беленький (1910–1996), который до ареста в 1949 г. был директором театральной студии при ГОСЕТе и редактором издательства «Дер Эмес», а после освобождения в 1954 г. — активным приверженцем возвращения из небытия детища Михоэлса [390] Беленькая Л., Зингер Б. Наперекор. С. 71. .

Однако уже к осени 1956 г., когда советские верхи стали активно избавляться от своих либеральных иллюзий, им, видимо, показалось, что второе рождение ГОСЕТа в Москве будет слишком щедрым подарком для «еврейских националистов» — как «внутренних», так и «внешних». После этого ходатайства сторонников идеи восстановления ГОСЕТа стали отвергать в ЦК, что называется, с порога. В качестве причины отказа чаще всего использовалась ссылка на «отсутствие в Москве свободной сценической площадки». Именно эта фраза фигурировала в документе, подписанном 1 сентября 1956 г. заведующим отделом науки, школ и культуры ЦК КПСС по РСФСР Н. Д. Казьминым (1904–1963) [391] РГАНИ. Ф. 5. Оп. 37. Д. 10. Л. 82. . Так он отреагировал на соответствующее обращение известного театрального деятеля М. И. Гольдблата (1896–1974). Еще до войны этот ученик Михоэлса успел поработать художественным руководителем Биробиджанского и Киевского еврейских театров. В результате закрытия в 1949 г. Черновицкого еврейского театра, который Гольдблат возглавлял после войны, он вынужден был уехать в Алма-Ату, где с 1951 по 1959 г. являлся худруком Казахского театра драмы. В упомянутом письме в ЦК Гольдблат настаивал на «личном приеме у товарища Хрущева Н. С.», видимо не понимая, что это его желание тщетно.

В ходу у властей была и такая «отказная» формулировка, как «отсутствие практической надобности» в еврейском театре, который, как зачастую при этом пояснялось, из-за «активно происходящего в СССР процесса ассимиляции евреев» не может рассчитывать на достаточную зрительскую аудиторию и будет попросту пустовать. По сути, это была отговорка, призванная прикрыть истинную причину отказа: тайное опасение власти, как бы возрожденный ГОСЕТ не превратился в опасный генератор еврейского национализма и сионизма.

Вместе с тем было очевидно, что «прогноз» ЦК по поводу невостребованности еврейством театральных спектаклей на идише имел под собой веское объективное основание. Происходившая, как отмечалось, в 50-е гг. стремительная утрата этим нацменьшинством своей этноидентичности заставляла даже некоторых авторитетных деятелей советской еврейской культуры искренне сомневаться в осуществимости проекта воссоздания ГОСЕТа. Такой скепсис выказывал, например, популярный тенор М. Д. Александрович (1914–2002), который, отвечая на вопрос первого заместителя министра культуры СССР А. Н. Кузнецова (1903–1974; бывший помощник А. А. Жданова), есть ли нужда в еврейском театре, на создании которого «упорно настаивают американские евреи», ответил; «Открытие еврейского театра в настоящий момент считаю нецелесообразным и бесперспективным» [392] Александрович М. Д. Я помню… М., 1992. С. 173. Свое сомнение в возможности воссоздания ГОСЕТа Александрович обосновал тем аргументом, что в 1948–1953 гг. в СССР был уничтожен «самый фундамент, да и все здание еврейской культуры», без чего возведение ее навершия — национального театра — невозможно ( Александрович М. Д. Указ. соч. С. 174). .