Яков Рабинович - Почему евреи не любят Сталина

«…На кровати, — пишет в своей книге Я. Я. Этингер, — полулежал сравнительно молодой человек лет 33–35, находившийся, по словам отца, явно в подавленном, заторможенном состоянии. В комнате находились лечащий врач и еще один человек, назвавший себя переводчиком, но очевидно, он был сотрудником МГБ. Профессора попросили больного рассказать, как он себя чувствует, испытывает ли боли в области сердца. Он не знал русского, поэтому понадобилась помощь переводчика. Как рассказывал потом отец, хорошо владевший основными европейскими языками, переводчик обменивался с больным на языке, который, по его мнению, был либо шведским, либо голландским. Когда отец задал больному какой-то вопрос по-немецки, переводчик немедленно прервал его, заявив, что больной других языков не знает. Лечащий врач показал сделанную за несколько дней до консилиума ЭКГ больного, на которой были очевидны некоторые патологические изменения. В доме был электрокардиологический кабинет, и доктор Карпай, крупнейший специалист в области кардиологии, сделала повторную ЭКГ, которая заметно отличалась в лучшую сторону по сравнению с предыдущей. Профессора, внимательно осмотрев больного, единодушно пришли к выводу, что у иностранца нет никаких изменений в области сердца, хотя и существует некоторая вялость сердечной мышцы. По просьбе Бусалова они составили подробное медицинское заключение, подписали его, и машины развезли их по домам. Возвратившись, отец сказал нам с матерью, что они были у какого-то довольно странного пациента, иностранца, который не произвел на них впечатление больного человека. Больше отца к этому человеку не приглашали».

Размышляя о судьбе Валленберга и сопоставляя некоторые факты, историк Яков Этингер пришел к выводу: «странным пациентом», о котором рассказывал отец, по всей видимости, и был «исчезнувший» в недрах МГБ шведский дипломат. Организаторы убийства Рауля Валленберга привлекли к осмотру своей жертвы известных кардиологов лишь для того, чтобы вскоре представить его смерть результатом сердечного приступа. А первая «плохая» кардиограмма, скорее всего, принадлежала другому человеку. Ее показали врачам как намек: сердце больного очень слабое, и вы уж подтвердите. Подтвердительный диагноз столь известных медиков снял бы все подозрения в убийстве шведского дипломата. Умер от сердечного приступа…Тогда к рапорту тюремного чиновника Смольцева и главврача лубянской тюрьмы можно было бы приложить авторитетное заключение медицинских светил. Но те намека «не поняли».

А теперь обратим внимание на даты. 14 мая 1947-го — докладная записка Вышинского с предложением о «ликвидации дела», т. е. ликвидации Валленберга, а в конце мая или начале июня того же года известных кардиологов привозят к некоему иностранцу: подтвердить диагноз, что сердце у него никудышное.

Подготовка к убийству «по-тихому» шла полным ходом. А когда Рауль Валленберг был уже уничтожен, в иезуитских умах, готовивших «дело врачей», возникла «идея»: связать смерть шведского дипломата с «врачами-убийцами». Дали неправильное медицинское заключение и таким образом способствовали его смерти. О том, что с нее на Лубянке хотели снять навар, убедительно свидетельствует Я. Я. Этингер в упомянутой книге: «Весной 1952 г. следователь во время очередного допроса вдруг спросил меня, известно ли мне, что профессор Этингер и другие профессора осматривали в 1947 г. одного иностранного друга нашей страны и написали, что он здоров, когда на самом деле он страдал сердечным заболеванием и вскоре умер? Я моментально вспомнил рассказ отца об этом консилиуме и сказал, что мне ничего не известно. “Эти врачи-убийцы обрекли на смерть верного друга Советского Союза”, — повторил следователь и больше к этому вопросу не возвращался».

Теперь опубликовано и свидетельство бывшего члена Политбюро ЦК КПСС А. Н. Яковлева, руководившего в начале 90-х гг. Комиссией по реабилитации жертв политических репрессий при Президенте России. В свое время председатель КГБ В. А. Крючков прямо сказал Яковлеву: «Валленберг был расстрелян, а все документы, кроме лживых, не сохранились». Круг замкнулся.

Убийство одного из благороднейших и героических людей XX в., названного Праведником народов мира, и трусливая государственная ложь о его смерти — лишь маленькое звено в длинной цепи преступлений коммунистического режима. Власть так же подло лгала после расстрела польских офицеров в Катынском лесу, убийства в Минске Соломона Михоэлса и многих других политических убийств. Бандитские приемы. Бандитское заметание следов. Но историю не обманешь.

Лица еврейской национальности не могли оставаться на занимаемых в годы войны должностях в Министерстве иностранных дел, а также СИБ, ссылаясь на то, что с окончанием войны отпала необходимость освещать боевые действия. Сталин в августе 1945 г. поручил Г. Ф. Александрову, у которого с Лозовским были более чем натянутые отношения, проверить СИБ, после чего там развернулся сбор компромата на его начальника. После исполнения указанного задания был подготовлен 1 октября проект соответствующего постановления ЦК о прекращении деятельности СИБ. В подтверждение необходимости принятия такого решения глава пропагандистского ведомства привел такие аргументы, которые раскрывают всю суть затеянной травли: «За июль 1945 г. по отделу профсоюзного движения… из 225 статей и информаций 170 написаны недостаточно квалифицированными и мало известными авторами. В их числе И. С. Ватенберг, И. А. Арбат, С. И. Блюль, Л. 3. Берхина, Ц. 3. Вайнштейн, М. Л. Берлянд, И. М. Виккер, А. Н. Кроль, В. Н. Липецкий, М. И. Некрич, Н. Л. Рудник, Е. Е. Северин, Л. Э. Сосонкин, Я. Н. Халип, А. Ф. Хавин, С. С. Хесин и другие… Многие авторы стесняются ставить свои подписи под статьями ввиду, по-видимому, явно низкого качества статей. Так, например, Броун подписывается фамилиями Стамбулов и Мельников. Гринберг выступает под псевдонимом Гриднев, Шнеерсон — под фамилией Михайлов». Всей этой антисемитской стряпне можно лишь удивляться, ведь Александрову хорошо было известно, что настоящей причиной использования евреями-журналистами русских псевдонимов было соответствующее негласное указание Сталина, последовавшее, по некоторым свидетельствам, во второй половине 30-х гг. [89] Маркиш Э. Столь долгое возвращение… Тель-Авив, 1989. С. 99; «Советская культура», 1988. 16 июня; Ортенберг Д. И. Сорок третий: рассказ-хроника. М.:Политиздат, 1991. С. 399.

Несмотря на вышеизложенные аргументы Сталин не поддержал идею закрытия СИБ, понимая его роль и значение для широкой пропаганды внутренней и внешней политики как внутри страны, так и за ее пределами, и избрал тактику ужесточения контроля над ним и постепенного вытеснения оттуда евреев. В соответствии с этой установкой Александров 22 ноября предложил Маленкову «значительно сократить» аппараты СИБ, а также ЕАК, других антифашистских комитетов. Понимая прекрасно ситуацию, которая сложилась вокруг его ведомства, Лозовский, не желая играть роль затравленного зверя, обратился к Молотову с просьбой сложить с него полномочия начальника СИБ и позволить ему сосредоточиться в МИДе «на японских и других дальневосточных делах», так как в Китае «надвигается с помощью американцев гражданская война». Однако Молотов заверил тогда старого протеже в своей поддержке и уговорил его не давать заявлению дальнейшего хода. Приободренный Лозовский вновь воспрянул духом и даже через несколько месяцев подготовил и направил в ЦК проект постановления о преобразовании СИБ в Министерство печати и информации, надеясь на назначение на новый министерский пост. Однако этот шаг был воспринят Сталиным как проявление непростительной дерзости. По его личному указанию в июне 1946 г. под председательством все того же Александрова в СИБ нагрянула новая комиссия ЦК ВКП(б), которая вскоре представила вождю так называемую справку № 8, в которой в тезисной форме были зафиксированы следующие «упущения в кадровой работе Лозовского»: «а) аппарат засорен; б) подбор работников по личным и родственным связям; в) недопустимая концентрация евреев». Для подтверждения вышесказанного была направлена и записка с детальными табличными данными по национальному составу СИБ, подтверждавшими эту «концентрацию» (из 154 работников — русских 61, евреев — 74, представителей других национальностей — 19). Кремлевских «оргвыводов» не пришлось долго ждать. 24 июля Лозовский был снят с поста заместителя министра иностранных дел. Тем самым как бы обрубалась связь покровителя ЕАК с кремлевским руководством в лице Молотова, а значит, он не мог более рассчитывать на его непосредственную помощь. Травля Лозовского продолжалась.