Лилия Кузнецова - Петербургские ювелиры XIX века. Дней Александровых прекрасное начало

Большой любительницей и знатоком каменьев была императрица Мария Феодоровна, приохотившая к этому занятию и своих детей. Кстати, ее дочь Александра Павловна увезла в Венгрию вместе с вещами приданого собрание минералов, ставшее впоследствии основой геологической коллекции одного из будапештских университетов. Императрица-мать обожала дарить приближенным перстни, украшенные малахитом, поскольку его французское название — « malachite » , начинаясь с той же буквы, что и имя « Мария » ( Marie ) , должно было напоминать владельцу кольца о щедрой монархине.

Достаточно лишь пролистать завещание вдовы Павла I, чтобы увидеть, как часто она использовала самые различные камни, чтобы первая литера их французского названия образовывала скрытый вензель. Своей внучке, принцессе Марии Веймарской, императрица Мария Феодоровна оставила на память « волосяной браслет с четырьмя цветными камнями, изображающими имена Карла, Марии, Георга и Екатерины » [246]. Другой внучке, принцессе Софии Вюртембергской, достались « кольцо с цветными камнями, изображающими имена ее родителей » , а также « печать в виде колеса, с именем ее матери, сделанным из цветных камней » [247]. Зато великой княгине и герцогине Веймарской Марии Павловне августейшая матушка помимо браслета « с цветными каменьями, изображающими имена Георга и Екатерины » – памятки о безвременно скончавшихся сестре, Вюртембергской королеве Екатерине Павловне и первом супруге той, герцоге Георге Ольденбургском, отписала еще один, « с всевидящим оком, с вензелями моих внучат, сделанными из цветных камней, с Анютиными глазками, с буквою А, изображающею вензель незабвенного ангела нашего, с вырезанным на ней 1818 г. и с дубровником » [248] поскольку этот цветок, называемый также « дубровкой » , означал: « более на тебя гляжу, более тебя люблю » [249]. Надпись на вензеле Александра I означала год поездки вдовствующей императрицы к родственникам в Германию с разрешения сына-самодержца, когда заботливая родительница смогла погостить и у любимой дочери в Веймаре.

Младшенькой дочери Анне Павловне, будущей королеве Нидерландской, Мария Феодоровна завещала в числе прочего «браслет с простыми цветными камнями, изображающими имена моих детей» [250]. Такую же вещь, но с гораздо более дорогими минералами, вдова Павла I отписала своей самой любимой невестке – императрице Александре Феодоровне [251].

Вероятно, еще в начале XIX века августейшая патронесса повелела «собственному ювелиру» Якову Дювалю исполнить для нее парные (при желании объединяемые в один) браслеты в виде цепочки из отдельных медальонов, содержащих вставку какого-либо самоцвета, заменявшего «вензелевое имя» кого-то из ее детей. По мере увеличения семейства благодаря появлению зятьев и снох к браслету матери присоединялись новые звенья. Назывались они «шатенами», поскольку каждое из них представляло собой обжимающую лишь один камень оправу-каст (по-французски – chaton), соединяемую с другими аналогичными звеньями системой ушек и крючков. Франсуа Дюваль, сменивший старшего брата на службе императрицы-матери, добавил в ее браслеты 10 сентября 1810 года «шатены из разных цветных камней», оценив проделанную работу в 345 рублей [252].

Императрица Александра Феодоровна получила браслет свекрови с оговоркой, что может владеть им лишь до своей смерти, а затем это украшение должны присоединить к коронным бриллиантам. Вдова Павла I пояснила в датированном 21 января 1827 года завещании, что для нее си я красивая памятная вещь («Mon beau bracelet en pierres de couleurs doubles, formant les noms de mes enfants») ценна «двойным рядом цветных камней, образующим имена моих детей» [253]. При желании браслет можно было расцепить на две цепочки шатонов, но в едином браслете сверкающие алмазами звенья выстраивались как бы в шахматном порядке.

После смерти супруги Николая I разъединенный на два зарукавья браслет ее августейшей свекрови, как та и желала, оказался среди коронных вещей. Однако каким-то там чиновникам Камерального отделения Императорского Кабинета совершенно незачем было знать тайное значение камней на нем. Секрет, известный обеим царственным владелицам, оказался намеренно утерян. Да и трудно узнать памятный предмет в «двух браслетах с двумя цветными каменьями, между коими крупные шатоны». Но именно так его внесли в опись. Правда, потом запись подкорректировали, и над аккуратно зачеркнутым словом «двумя» появилось другое: «разными». К счастью, перепутать это мемориальное украшение с другим было невозможно: в сем документе оно значилось в небольшом, подписанном 16 февраля 1861 года начальником отделения статским советником Даниловским списке «вещам, оставшимся после в Бозе почившей Государыни Императрицы Александры Феодоровны, которые, на основании духовного завещания Императрицы Марии Феодоровны, должны поступить в число коронных бриллиантов» [254].

В 1865 году придворные оценщики устроили капитальную проверку коронных вещей. По ее итогам завели новую, более подробную опись. Были сосчитаны с определением веса драгоценные алмазы, но попутно определены и прочие камни. Достаточно внимательно осмотрели и разделенный на два браслет императрицы Марии Феодоровны. На одном зарукавье в окружении 23 бриллиантов в 1 1/ 2карата и трехсот алмазов-роз оказались опал (opale), два альмандина (almandine), аметист (améthyste), хризолит (chrysolithe), два малахита (malachite), два «ясписа» (jaspe), сердолик (cornaline) и еще один хризолит (chrysolithe), наверняка весьма крупный и отличного качества, поскольку стоил 10 рублей – довольно крупную сумму для подобного самоцвета [255].

Помимо восьми бриллиантов в 5 1/ 2карата и трехсот алмазов-роз другое зарукавье украшали один хризолит (chrysolithe), два альмандина (almandine), три малахита (malachite), два сердолика (cornaline) и один полевой шпат (feldspath) [256].

Эксперты, разбиравшие в 1922 году под руководством минералога Александра Евгеньевича Ферсмана поступившие в Гохран бывшие коронные драгоценности, установили, что браслет с одиннадцатью цветными камнями имеет длину 19 см, а с девятью – 17 см. Вес бриллиантов увеличился на 1/ 2карата, изменилось и количество алмазов-роз: на большом браслете их оказалось около 350, а на меньшем – около 375. Знатоки самоцветов также внесли небольшие коррективы в определение камней: теперь сердолики значились под их родовым именем «халцедонами» (calcédoin), что, правда, не повлияло на первую букву названия камня. Однако единственный полевой шпат (feldspath) перевели в яшму (jaspe), а один из малахитов (malachite) стал хризопразом (chrysoprase) [257]

Итак, если по первоначальному определению, сделанному в 1865 году, первые буквы французских названий двадцати цветных камней на браслете императрицы обеспечивали пять «А», шесть «С», два «J», пять «M», а также по одному «F» и «О», то после проверки 1922 года осталось пять литер «А» и одна «О», но стало семь «С», три «J», четыре «M».