Лилия Кузнецова - Петербургские ювелиры XIX века. Дней Александровых прекрасное начало

В галантный « осьмнадцатый » век дамы любили пользоваться бессловесными, но красноречиво изъясняющимися языками мушек и вееров. Теперь кокетливые мушки отошли с пудреными париками в прошлое. Зато неизменные позиции остались у вееров, правда, на какое-то время уменьшившихся в размерах, но это отнюдь не мешало щеголихам вести безмолвный разговор с поклонниками. Хитрые красавицы, чтобы их амурные шашни не так-то легко было раскрыть ревнивым мужьям, непрерывно совершенствовали тайный язык влюбленных.

В 1820-е годы появился язык перчаток. Особенно любезна сердцу была выроненная разом пара перчаток, свидетельствовавшая: « Я вас люблю » , а якобы « нечаянно » оброненная перчатка говорила влюбленному желанное « да » . Зато ничего не было страшнее кавалеру, чем видеть свою пассию теребящей перчатки рукой, ибо сие означало жестокое « нет » [236].

Никуда не ушел и язык цветов. Он не только, в зависимости от моды, слегка корректировался [237] , но и совершенствовался, поскольку барышни и дамы еще в Век Просвещения увлеклись ботаникой. Да так серьезно, что в Германии в 1805 году во время пребывания там Александра I берлинские дамы ради доказательства уважения к русскому императору – защитнику и избавителю их родины от притязаний Наполеона – носили « букеты под названием александровских » , собранные из цветов, составляющих по начальным буквам своих немецких названий имя « Alexander ». Без большого букета на груди или хотя бы маленького в волосах ни одна порядочная женщина не смела нигде появиться: ни в общество, ни в театр, ни на гулянье. А вскоре и русские дворяне узнали, что для создания нужного эффекта следует объединить воедино нежный анемон ( Anemone ) , горделивую лилию ( Lilie ) , веточку дуба с желудями ( Eicheln ) , амарант ( Xeranthenum ) , стебелек акации ( Accazie ) , пышный цветок гвоздики ( Nelke ) , скромные « веселые глазки » ( Dreifaltigkeitsblume ) , вьющийся плющ ( Epheu ) и, наконец, красавицу-розу ( Rose ) [238].

В это время тексты любительских литературных опусов зачастую таили более или менее скрытые акрограммы. Граф Григорий Иванович Чернышёв ( 1762–1831 ) , обер-шенк высочайшего Двора, считался современниками одним из самых любезных людей в свете, славился умом и приветливостью. Бонвиван и душа общества, граф поражал окружающих своим красноречием и образованностью, обожал театр, но, следуя отчему примеру, был таким большим мотом и любителем роскоши, что имения его в течение восьми лет находились в опеке у заботливого Гаврилы Романовича Державина. Правда, лишь немногие знали, что расточительный богач был канцлером верховного органа, руководившего сетью масонских лож. Подкосила счастливую жизнь Григория Ивановича судьба сына Захара и зятя Никиты Михайловича Муравьёва. После восстания декабристов Захара разжаловали в рядовые, а милая Александра, верная супружескому долгу, самоотверженно уехала в Сибирь вслед за обожаемым мужем, сосланным на каторжные работы. Сиятельный граф окончательно удалился в губернский Орёл, где, впав в мистицизм, скончался от горести и скорби по близким. Но в счастливые годы вельможа любил пописывать на французском языке, на коем изъяснялись аристократы, и из-под его пера выходили не только громоздкие драмы, но и прелестные весёлые стихи.

Светские петиметры, любившие волочиться за изящными « Психеями » , особенно ценили пользующийся в своё время огромной популярностью галантный, полный галльского остроумия акростишок « Модное объяснение в любви » , сочинённый знатоком женских сердец. Ни одна прелестница не могла устоять перед чарами пронзительных строф графа Григория Ивановича Чернышёва. Она млела от страстных слов, зажигающих огонь в крови, голова кружилась от жарких клятв, и вскоре очаровательница готова была покориться сладостному чувству и раскрыть свои нежные объятия любезнику, вкрадчиво произносившему:

Но если бы красавица могла сии любовные вирши сама увидеть и прочитать в оригинале, да ещё выделяя первые слова каждой строки! Очаровательницу ожидало бы страшное разочарование, в очередной раз убеждающее в коварстве мужчин:

Ведь в страстном признании в любви читалась составленная жестоким сердцем фраза: “Ne crois pas un seul mot de ce que je te dis ” – « Не верь ни единому слову из того, что́ я тебе говорю » [239].

Потому-то появление акрограммы из названий цветов было не случайно. Тем более, что уже давно существовал подобный язык, но только использовались в нем французские имена разнообразных представителей царства минералов.

Минералогия, особенно в первой половине XIX века, считалась модным занятием аристократов. Коллекционирование редкостных камней продолжало считаться страстью, достойной благородных людей. Как и в екатерининские времена очень ценились знатоками минералы диковинные. Модны за прихотливость природного рисунка различные агаты, особенно « моховые » и « дендритные » , внутри которых как будто пушились кустики мха или капризно простирались веточки карликовых деревьев. Особенно любим был горный хрусталь с естественными включениями кристалликов других минералов: актинолит и эпидот казались травой, вмерзшей в лед, но оставшейся вечнозеленой, либо « рисовали » фантастические пейзажи с заснеженными замками, а рутил и турмалин представали то « стрелами Амура » , то тоненькими « волосами Венеры » , свитыми в прихотливые локоны, про которые древние римляне рассказывали, что эти пряди потеряла богиня любви и красоты при купании.