Арнольд Джозеф Тойнби - Исследование истории. Том I: Возникновение, рост и распад цивилизаций.

Мы могли бы заниматься этим предметом и далее, но сказанного, по-моему, достаточно, чтобы убедить читателя в том, что ни раса, ни окружающая среда, взятые сами по себе, не могут быть тем позитивным фактором, который на протяжении последних 6000 лет вытолкнул человечество из состояния статичного спокойствия на уровень примитивного общества и помог отправиться на опасные поиски цивилизации. В любом случае, ни раса, ни окружающая среда, как они рассматривались до сих пор, не дали (а видимо, и не могут дать) какой-либо ключ для объяснения того, почему же этот великий переход в человеческой истории произошел не только в особых местах, но и в особое время.

В нашем поиске позитивного фактора в процессе возникновения цивилизации мы до сих пор применяли тактику классической школы современной физики. Мы мыслили в абстрактных понятиях и экспериментировали с игрой неодушевленных сил — расой и окружающей средой. Теперь, когда эти маневры ничем не закончились, мы можем остановиться и подумать, не вызваны ли наши неудачи ошибками в методе. Возможно, под коварным влиянием духа уходящего века мы пали жертвами того, что назовем «апатичной ошибкой». Рёскин предостерегал своих читателей от «патетической ошибки» образного наделения бездушных предметов жизнью. Однако нам одинаково необходимо быть начеку и по отношению к противоположной ошибке, чтобы не применять к исторической мысли, являющейся исследованием живых созданий, метода естественных наук, изобретенного для исследования неодушевленной природы. Предпринимая нашу последнюю попытку разгадать загадку, последуем руководству Платона и попробуем альтернативный ход. Давайте на момент закроем глаза на научные формулы, чтобы открыть уши для языка мифологии.

Понятно, что если возникновение цивилизаций не является результатом биологических факторов или окружающей среды, действующих отдельно друг от друга, то оно должно быть результатом некоего рода взаимодействия между ними. Другими словами, фактор, который мы стремимся определить, не есть нечто простое, но состоит из частей, является не сущностью, но отношением. У нас есть выбор представлять себе это отношение либо как взаимодействие двух нечеловеческих сил, либо как столкновение двух сверхчеловеческих личностей. Давайте согласимся со второй из двух этих концепций. Возможно, она выведет нас к свету.

Столкновение двух сверхчеловеческих личностей — сюжет одной из величайших драм, которую когда-либо задумывало человеческое воображение. Столкновение между Яхве и Змием является сюжетом истории грехопадения человека в Книге Бытия. Второе столкновение между теми же самыми антагонистами, преобразившимися благодаря постепенному просвещению сирийских душ, является сюжетом Нового Завета, излагающего историю Искупления. Столкновение между Господом и Сатаной является сюжетом Книги Иова. Столкновение между Господом и Мефистофелем — сюжет гётевского «Фауста». Столкновение между богами и демонами — сюжет скандинавского «Прорицания вёльвы» [156]. Столкновение между Артемидой и Афродитой — сюжет еврипидовского «Ипполита».

Мы находим иную версию того же сюжета в повсеместно распространенном и вечно возвращающемся мифе («изначальном образе», если он когда-либо существовал) о столкновении между Девой и Отцом ее Ребенка. Действующие лица этого мифа играли распределенные между собой роли на тысяче различных сцен под бесконечным множеством имен: Даная и Золотой Дождь; Европа и Бык; Семела-Пораженная Земля и Зевс-Небо, мечущий молнии; Креуса и Аполлон в еврипидовском «Ионе»; Психея и Купидон; Гретхен и Фауст [157]. В преображенном виде эта тема вновь возникает в Благовещении. В наше время на Западе этот протеический миф [158]нашел свое новое выражение в качестве последнего слова наших астрономов по поводу возникновения планетарной системы, чему свидетельство следующее credo [159]:

«Мы верим… что примерно две тысячи миллионов лет тому назад… вторая звезда, слепо блуждая в космическом пространстве, случайно подошла на близкое расстояние от Солнца. Так же как Солнце и Луна являются причиной приливов и отливов на Земле, эта вторая звезда должна была послужить причиной приливов и отливов на поверхности Солнца. Но они должны были весьма отличаться от тех слабых приливов и отливов, которые маленькая масса Луны вызывает в наших океанах. Огромная волна прилива должна была пройти по всей поверхности Солнца, в конце концов образовав гору удивительной высоты, которая бы становилась все выше и выше по мере того, как причина волнения приближалась. И прежде чем вторая звезда начала удаляться, ее приливный удар сделался настолько мощным, что эта гора разорвалась на части и извергла вовне свои небольшие осколки, подобно тому, как гребень волны разбрасывает брызги. Эти небольшие осколки циркулировали с тех пор вокруг своего родителя Солнца. Они стали планетами, большими и малыми, одной из которых является наша Земля» {28} .

Таким образом, с уст астронома-математика, после того как уже произведены все его сложнейшие вычисления, снова сходит миф о столкновении между Богиней Солнца и ее похитителем, рассказ, столь привычный для нас в устах неискушенных детей природы.

Присутствие и могущество этого дуализма в причинной обусловленности цивилизаций, возникновение которых мы исследуем, признается современным западным археологом, чьи исследования начинаются с сосредоточения на окружающей среде, а заканчиваются интуицией тайны жизни:

«Окружающая среда… не является абсолютной причиной в формировании культур… Она, без сомнения, наиболее заметный из отдельных факторов. Но существует еще не поддающийся объяснению фактор, который вполне откровенно можно обозначить как x , неизвестную величину, по-видимому, психологическую по своей природе… Если x на деле является не самым заметным фактором, то он, несомненно, самый важный, самый судьбоносный» {29} .

В данном нашем исследовании истории эта настойчивая тема сверхчеловеческого столкновения уже заявила о себе. Ранее мы наблюдали, что «общество… в ходе своей жизни сталкивается с рядом проблем» и что «каждая проблема — это вызов, подвергающий испытанию».

Давайте попытаемся проанализировать сюжет этой истории или драмы, повторяющейся в столь различных контекстах и в столь разнообразных формах.

Мы можем начать с двух общих черт: столкновение мыслится как редкое и порой уникальное событие; и оно имеет обширные последствия, соответствующие обширности того нарушения, которое оно производит в привычном, естественном порядке вещей.

Даже в беспечном мире эллинской мифологии, где боги видели, как красивы дочери человеческие, и вступали в отношения со столь многими из них, что их жертвы могли быть выстроены в ряд и прошествовать в поэтических каталогах, подобные инциденты никогда не переставали быть событиями поразительными и неизменно приводили к рождению героев. В тех версиях сюжета, где обе противоборствующие стороны представлены сверхчеловеческими личностями, редкость и важность события еще более заметна. В Книге Иова «день, когда пришли сыны Божий предстать пред Господа; между ними пришел и сатана» {30} , очевидно, задуман как событие необычное. Таково же и столкновение между Господом и Мефистофелем в «Прологе на небе» (намекающем, конечно же, на начало Книги Иова), который открывает действие «Фауста» Гёте. В обеих из этих драм земные последствия столкновения на Небе ужасны. Личные испытания Иова и Фауста на интуитивном языке художественного творчества предстают как бесконечное число раз повторяющееся испытание человечества. На языке же теологии это же грандиозное последствие предстает результатом сверхчеловеческих столкновений, описанных в Книге Бытия и в Новом Завете. Изгнание Адама и Евы из Эдемского сада, последовавшее за столкновением между Яхве и Змием, не что иное, как грехопадение человека. Страсти Христовы в Новом Завете — не что иное, как Искупление человека. Даже рождение нашей планетарной системы из столкновения двух Солнц, как оно изображено современным астрономом, признается этим авторитетным ученым «событием почти невообразимой редкости».