Эрик Шредер - Народ Мухаммеда. Антология духовных сокровищ исламской цивилизации

Прошло несколько лет. Вражда между мной и Ибн Кудайдой все еще тлела, но разгореться она не могла – мой враг вел сейчас нищенское существование, он мог рычать, но не мог кусаться. Однажды в Ахваз пришло распоряжение о том, что личные владения повелителя правоверных в нашем районе выставлены на продажу».

О том, что случилось в столице, рассказывает судья Ибн Бухлул-младший:

«Однажды я прибыл на прием в дворец халифа. Галера, в которой я находился вместе с прочими судьями, чиновниками и принцами, стояла у ступеней причала. Мы ждали, когда нас пригласят. Вдруг пришел слуга и вызвал из всех приглашенных одного меня. Меня провели в приемный зал, и я увидел халифа Муктадира и рядом с ним Ибн Муклу, который в то время был визирем.

– Твой отец, – обратился ко мне халиф, – был опорой и поддержкой империи, и, хвала Аллаху, он оставил в твоем лице надежную смену. Как меня замучили все эти рабы со своими вечными требованиями денег! Если они лишатся меня, им придется снова посадить меня на трон, чтобы я продолжал набивать их карманы золотом. Я решил продать свое имение Нимрод в Ахвазе. Напиши своему поверенному там – пусть он договорится с Бариди о продаже. Бариди поможет ему (Бариди в то время занимался сбором налогов в Ахвазе).

– Если это дело имеет особую важность для повелителя правоверных, да продлит Аллах его дни, я лично поеду в Ахваз и устрою все наилучшим образом.

– Нет, не стоит утруждать себя, просто напиши письмо своему поверенному, – ответил мне халиф.

Покинув дворец, я немедленно выполнил то, что мне было поручено: написал письмо Али Танухи, который был судьей в том районе, где были расположены поместья Муктадира».

На этом рассказ Ибн Бухлула заканчивается, и продолжается повествование Ибн Аби Алана:

«В Ахвазе люди начали скупать земли, выставленные на продажу, по ценам вдвое ниже годового дохода с них, и даже дешевле. Я сам купил столько, сколько мне было нужно, за бесценок. Можно было купить больше, но у меня не было в то время достаточного количества свободных денег. Абу Абдаллах Бариди [157]купил огромные участки для себя, но под чужими именами. Я посоветовал ему как можно тщательней выбирать подставных лиц и скрывать все детали сделок. Кое-что купил даже Ибн Кудайда».

«Тем временем в Багдаде, – снова рассказывает Ибн Бухлул, – произошли крупные политические перемены. Визирь Ибн Мукла был отправлен в отставку, и его место занял Сулайман. Новый визирь снял с должности Бариди в Ахвазе и назначил вместо него своего друга Ибн Хариса. Ибн Харис пересмотрел недавние сделки по продаже земли, обнаружил, что цены были занижены, и потребовал, чтобы все покупатели доплатили крупные суммы к тому, что уже было заплачено. Проданные земли, как мы помним, принадлежали раньше халифу, но Ибн Харис намеревался большую часть доплат оставить у себя и лишь незначительную сумму отослать в государственную казну».

«Бариди, – рассказывает Ибн Аби Алан, – обратился ко мне за советом:

– Подскажи, как собрать недостающие деньги?

– Покупатели откажутся платить просто так, – ответил я ему, – условия сделок совершенно определенны.

Бариди не обратил внимания на мои слова, собрал всех покупателей и потребовал с них деньги. Естественно, они отказались платить, и все, чего он добился, – это нажил себе врагов и оскорбил меня.

Через некоторое время он снова пришел ко мне, стал упрашивать, умолять, он говорил, что только я на всем свете могу помочь ему решить эту проблему, я просто обязан это сделать. Он был так настойчив, что я обещал подумать, при условии что он предоставит мне полную свободу действий. Он с радостью согласился на все мои требования.

Тогда я взял себе в помощники одного из своих слуг и расписал всю недостающую сумму в виде налога на частные приобретения. Себя и Бариди я вообще исключил из списка, своим друзьям я уменьшил налог, всем прочим, соответственно, увеличил. Налог, причитающийся с Ибн Кудайды, я увеличил в два раза против среднего. Я пригласил всех покупателей на собрание с целью сообщить им о введении нового налога.

Все заявили, что они категорически отказываются платить, требовали объяснить, на каких основаниях взимается налог. Было много криков и споров. Я позволил им выговориться, потом взял слово сам:

– Каждый, кто считает налог справедливым, пусть заплатит, кто не согласен – пусть предоставит мне сведения о доходе, полученном им с купленной земли, я вычту этот доход из той суммы, которая была уплачена этим человеком за землю, и остаток верну ему. После этого его земля перейдет в мою собственность, и я буду сам платить государству налог с ее покупки.

После моего выступления выяснилось, что никто не хочет расставаться со своей землей по многим причинам. Некоторые купили землю, которую долгое время обрабатывали они сами и их предки и которую их род мечтал давно купить. Некоторые, купив землю дешево, произвели с тех пор значительные улучшения. Мысль о том, что я стану владельцем их земли, привела всех в ужас, поэтому собрание согласилось с моими оценками налогов без дальнейших споров».

«Один раз, – рассказывает судья Ибн Бухлул, – я снова прибыл ко двору и ожидал своей очереди, чтобы вместе с остальными быть принятым в галере. И снова мне оказали предпочтение и вызвали к халифу первым.

Когда меня ввели в приемный зал, Муктадир вместе с визирем Сулайманом и Али ибн Исой обсуждали государственные дела.

– Мы вполне удовлетворены, Ибн Бухлул, – сказал халиф, заметив меня, – как твой представитель управился с делом по продаже наших поместий в Ахвазе, но Ибн Харис написал мне, что ему удалось поднять цены и покупатели согласны заплатить дополнительные деньги. Единственное их требование состоит в том, что сделка должна быть окончательной и официально заверенной мною лично, иначе люди отказываются платить. Поэтому я составил контракт о продаже с моей подписью и печатью. Возьми его и отошли своему поверенному в Ахвазе.

Тут надо заметить, что мы не ладили с Ибн Харисом и, клянусь Аллахом, не я был в этом виноват. Поэтому я решил воспользоваться возможностью и насолить ему, лишив его возможности присвоить себе часть денег с этого дела.

– Слушаю и повинуюсь, – ответил я, – но необходимо будет в сопроводительном письме указать точную сумму сделки.

Муктадир вопросительно и гневно посмотрел на Али ибн Ису. Тот, сильно смутившись, как я мог видеть, назвал цифру.

– Запиши эту цифру и ступай, – отпустил меня халиф.

Я пожелал ему процветания, простился и направился к выходу, но, так как мне было интересно, что он скажет дальше, я шел очень медленно.

– Что может быть более унизительным? – донесся до меня возмущенный голос халифа, распекавшего Али ибн Ису. – Почему ты не сказал мне эту цифру вначале и заставил меня спрашивать? Какой позор! Какой ужас! – продолжал повторять он. – Обязанность халифа – знать все подробности дела, каким бы незначительным оно ни было. Человек, с которым разговаривает халиф, не должен спрашивать разъяснений. Если он расскажет теперь об этом случае, это бросит тень не только на меня лично, но и на само звание халифа!