Эрик Шредер - Народ Мухаммеда. Антология духовных сокровищ исламской цивилизации

– Кто же он? – спросил Сули.

– Ты! – ответил я. – У меня есть письменное доказательство моих слов. – И я напомнил ему о поэме, написанной его рукой.

– Отдай мне мою рукопись! – воскликнул он, побледнев.

– О нет! – ответил я. – Бог свидетель, ты не получишь ничего, пока не предоставишь мне надежные гарантии того, что ты не будешь преследовать меня, снимешь все обвинения и не будешь проверять мои счета.

Сули дал мне приемлемые гарантии и порвал список обвинений в моем присутствии. Я вернул ему поэму, и он засунул ее в голенище сапога. На этом мы расстались, Сули больше не беспокоил меня».

Однажды Мутаваккил, повинуясь своим причудам, решил дать пир, на котором все будет окрашено в желтый цвет. Помещением для пира послужил специально построенный шатер – на каркас из сандалового дерева был натянут желтый атлас.

Перед троном халифа были разложены желтые дыни и желтые апельсины. Желтое вино было подано в золотой посуде. На пиру прислуживали только желтолицые рабыни, одетые в желтую парчовую одежду. В центре шатра находился бассейн, в который постоянно лилась свежая вода. Вода поступала через специальную систему труб, где она окрашивалась в желтый цвет. Для окрашивания воды слуги использовали шафран. Однако пир затянулся, и шафран закончился, тогда в ход пошел заменитель – сафлор [138].

Служители, ответственные за бассейн, были уверены, что халиф будет мертвецки пьян, прежде чем закончится краситель. Но пир все продолжался и продолжался, а сафлор уже подходил к концу. Слуги решили доложить об этом халифу, потому что купить краситель на рынке не было времени.

Халиф разгневался и закричал на них:

– Надо было быть экономней, весь мой праздник будет испорчен, если прекратится поток желтой воды!

Подумав, Мутаваккил приказал им взять в сокровищнице драгоценную желтую парчу, предназначенную для расшивки золотой нитью, и замочить ее в резервуаре для придания цвета воды. Приказ был исполнен, и, прежде чем халиф напился до бесчувствия, была использована почти вся парча.

Причуда Мутаваккила с желтой водой обошлась казне в пятьдесят тысяч динаров, считая красители и испорченную парчу.

«Мы стояли тогда лагерем около Дамаска, – рассказывает Саид ибн Накис, – я находился при халифе в его шатре. Вдруг, неожиданно, среди солдат вспыхнул мятеж. Люди собрались в толпу, кричали, требуя заплатить им задержанное жалованье. Засверкали обнаженные мечи, были видны натянутые луки. Я вышел наружу – несколько стрел пронеслось у меня над головой. Мутаваккил крикнул мне:

– Приведи ко мне Риджу!

– Чего они хотят? Что, по твоему мнению, мы можем предпринять? – спросил халиф у Риджи, когда я привел его.

– О повелитель правоверных, – ответил он, – когда мы начинали этот поход, я подозревал, что рано или поздно что-нибудь подобное должно произойти. Я высказал тебе тогда свое мнение и дал тебе совет, но ты предпочел не обратить внимания на него.

– Что сделано, то сделано! – раздраженно крикнул халиф. – Я спрашиваю тебя, что нам делать сейчас!

– Прикажи выплатить им положенные деньги, повелитель правоверных.

– Да, они требуют платы, но мне кажется, что это только предлог, а не истинная причина беспорядков, – ответил халиф.

– О повелитель правоверных, начни выплаты немедленно, а там будет видно, – настаивал Риджа.

Халиф приказал принести деньги, и казначеи стали отсчитывать монеты. В этот момент Риджа вернулся в шатер халифа и сказал:

– Теперь, повелитель правоверных, прикажи бить в барабаны и объяви, что мы возвращаемся домой в Ирак, и ты увидишь, что люди даже не притронутся к деньгам.

Приказ был отдан, и солдаты в такой спешке стали собираться домой, что не стали дожидаться своей очереди получить деньги. Казначеи пытались удержать их силой, чтобы отдать им положенную плату, но безрезультатно».

Из всех своих сыновей Мутаваккил назначил своим преемником Мунтасира, которому должен наследовать Мутазз и за ним – Муайяд. Впоследствии, из любви к матери Мутазза, халиф попросил Мунтасира отречься от первенства в наследовании трона в пользу Мутазза, но тот отказался. Тогда Мутаваккил вызвал его на официальный прием и в присутствии всех придворных, осыпая оскорблениями и угрозами, лишил его права наследования.

Мунтасир, используя тюркского пажа бывшего халифа Ватика в качестве посредника, начал переговоры с тюркскими гвардейцами. Успешность предприятия собственного сына вызвала раздражение отца. Кроме того, визирь Фатх, сын Хакана, избегавший контактов с Мунтасиром и настойчиво поддерживавший партию Мутазза, делал все возможное, чтобы усилить негодование халифа. Тем не менее Мунтасиру удалось одного за другим переманить тюркских гвардейцев на свою сторону.

Начальник гвардии Бугха имел свои счеты с халифом и давно хотел отомстить ему. Он вызвал своего земляка-сослуживца, некоего Бакхира, человека энергичного и бесстрашного, и решил проверить его.

– Бакхир, ты знаешь, как я отношусь к тебе, – начал он разговор, – я недавно повысил тебя в звании, и ты должен повиноваться мне. У меня есть к тебе одно важное поручение, что ты мне скажешь на это?

– Тебе известен мой ответ, – просто сказал Бакхир, – скажи, что надо сделать, и я сделаю.

– Дело касается моего сына Фариса! – ответил Бугха. – Он во всем перечит мне, и теперь у меня есть точные сведения, что он решил пролить мою кровь.

– Так что я должен сделать? – спросил невозмутимо Бакхир.

– Фарис придет завтра ко мне. Ты будешь на дежурстве в моем кабинете, когда я уроню на пол свою шапку, это будет знаком для тебя – ты должен будешь убить его.

– Я сделаю это, – сказал Бакхир, – но я боюсь, что ты раскаешься в своем поступке, и тогда твоя ненависть обратится на меня.

– Нет! Да убережет нас Господь от этого! – ответил Бугха.

…На следующий день, когда пришел Фарис, Бахир стоял на своем месте и ждал условного знака, но Бугха медлил, пока Бахир, решив, что он забыл, вопросительно не посмотрел своему начальнику в глаза. «Нет!» – ответил Бугха вслух на немой вопрос и потом, когда Фарис ушел, объяснил:

– Я подумал, как он молод, и он мой сын, я решил отпустить его с миром.

– Твоя воля – закон для меня. Тебе лучше знать, – ответил спокойно Бакхир.

– Тогда у меня есть для тебя более серьезное дело, что скажешь? – спросил Бугха.

– Слышать – значит повиноваться! – был краткий ответ.

– Тогда слушай: сын халифа Мунтасир, мне это точно известно, плетет интриги против меня и всех нас, он собирается убить меня, и мне не остается ничего другого, кроме как опередить его. Что ты думаешь по этому поводу?

Бакхир задумался, опустив голову, потом сказал: