Пьер Губер - Мазарини

Как и его дорогой хозяин и покровитель Ришелье, Мазарини собирал аббатства (вернее, доходы с них) и никогда не брал себе самые бедные; это подтверждает Дж. Бергин, составивший опись аббатств Мазарини и Ришелье и доходы с них. Каждый владел 25 аббатствами. В 1642 году знаменитый Тальман, банкир и деловой агент Ришелье (родственник литератора?), откупщик всех аббатств, отдавал ему около 320 000 ливров. Лет двадцать спустя, разобравшись в своих бумагах с помощью верного «слуги» (так тогда говорили) Жан-Батиста Кольбера, Мазарини отдал на откуп 21 аббатство одному из самых крупных постфрондистских откупщиков Пьеру Жирардену, который ежегодно доставлял ему 572 000 ливров (плюс комиссионные, которые он оставлял себе). Эта сумма составляла треть «обычных» доходов Мазарини, то есть, условно говоря, от 15 до 18 миллионов.

Как ни странно, Мазарини не интересовался недвижимым имуществом, хотя в Париже это было неплохое вложение капитала (он занимался более увлекательными делами). Ему доставляло удовольствие расширять и украшать дворец, купленный в 1649 году, он даже присоединил к дворцу несколько домов (в одном жил Кольбер). Все вместе оценивалось в 1,2 миллиона ливров, что почти в два раза превышало первоначальную стоимость. Какой бы скромной ни была плата за наем парижских домиков, она взималась и подсчитывалась надлежащим образом.

Любопытно, но Мазарини до своего окончательного возвращения в начале 1653 года не владел ни землей, ни поместьями в королевстве, а потом внезапно сделал одну за другой две покупки у двух важных разорившихся вельмож. В 1654 году Джулио приобретает у герцога Мантуанского герцогство-пэрство Майеннское (756 000 ливров), им будет управлять Кольбер: он расширит его и будет жадно эксплуатировать, особенно леса, он уничтожит их вместе с сообщником Беррие (весь ансамбль будет оценен в миллион в 1661 году). Кардинал все это подарит своей племяннице Гортензии в качестве добавки к приданому при заключении брака с Ламейерэ, родственником Ришелье (опосредованно этот брак соединит два кардинальских семейства). Ламейерэ станет герцогом Мазарини, сверхблагочестивым, сверхревнивым и полусумасшедшим (это оказался неудачный выбор). Спустя еще пять лет кардинал приобретает (снова за счет Мантуанского дома) два герцогства: Нивернэ и Донзиуа, объединенные королем ради выгоды Мазарини (он умрет герцогом и пэром!). Тогда же Людовик XIV (ему уже исполнилось двадцать), действовавший не без подсказки крестного, отдает ему в Эльзасе Ферретт и Бельфор, а также Танн и Альткирш, с угодьями и правами разного типа: эльзасский комплекс оценен Даниэлем Дессером в 2 миллиона ливров. Герцог Мазарини, по мнению историка Жоржа Ливе, унаследовал все это, как и другие богатства. Король, кстати, был так же добр в 1654 году (ему исполнилось всего пятнадцать): он отдал Мазарини (временно), через «отчуждения» от своего домена, графства и поместья Ла-Фер, Марль, Ам, а также лес в Сен-Гобене, которые будут эксплуатировать Кольбер и его сообщник. Общая оценка — полмиллиона ливров, не слишком большая цифра.

Нам легко определить, из каких «должностей» кардинал извлекал доходы: «суперинтендант» дома королевы, губернатор или главный бальи в Эльзасе, губернатор Ла-Рошели, Они, островов и Бруажа (сказочные сделки по продаже соли), губернатор и даже «командующий» в Венсенне (здесь он умрет) и владелец… восьми дворянских должностей короля (!)… за все — 2,3 миллиона ливров. Практически прозрачны покупки «прав на короля», осуществлявшиеся с 1654 года: право на получение налогов на продукты и тальи, права на земельные владения от Мортаня до Бруажа, Оверни и Лангедока, плюс «откуп железа и стали», всего — на точную сумму, в 883 423 ливров…

Другой сектор, еще более удивительный: долги двух десятков частных лиц (не простолюдинов, конечно), короля и отдела накопления (мы бы сказали: казны). Повод для размышлений…

«Частные лица» — это три монарха (Англии, Польши, Швеции), взявшие в долг около миллиона, который они не смогут вернуть, особенно король Англии; три герцога и одна герцогиня, все та же де Шеврез, с долгом в 60 000 ливров; один из Гизов, один из Граммонов и один из Кандалей с долгом в 110 000 ливров; у всех остальных долг был меньше — у многих банкиров, в том числе у неизбежных Тальмана (230 000 ливров) и Сенами (более 400 000 ливров), нескольких финансистов попроще, в том числе у Тюбёфа Граве, у одного из Кольберов (его звали Вилласер, и он задолжал 75 000 ливров), у ставшего известным Бешамеля, который женился на Марии Кольбер, двоюродной сестре Жан-Батиста. Оба кузена и Беррие участвовали в разграблении лесов Нормандии; Бешамель — он станет де Нуантелем, активно занимался делами герцога Орлеанского (он был главным сборщиком его налогов); Мазарини помог ему устроиться, одолжив 218 750 ливров.

Чтобы оценить сказочные финансовые возможности Мазарини — почти 10 миллионов, — рассмотрим две статьи. Одна вполне ясна и соответствует реальному положению вещей: около 1,1 миллиона ливров, «авансированные для королевской службы». Другая не так ясна: 6 миллионов «бумажных денег из казны или отдела накопления и других бумаг». Речь идет о «бумажных деньгах» (3,5 миллиона только за 1660 год), полученных с очень крупных доходов с Центральной и Юго-Западной Франции, с соляных откупов и соляных копей Бруажа… Речь идет о настоящих доверенностях или, скорее, об обесцененных государственных бумагах. Хитрецы, занимавшие выгодные должности, умудрялись получать (золотом) номинальную стоимость бумаг — в пять раз выше реальной стоимости. Подобная спекуляция часто осуществляется в мире финансов, но редко с таким размахом.

Мы могли бы еще долго говорить об этом состоянии, одном из самых крупных состояний во Франции. Историк не моралист и не судья и не должен ими становиться. Мы можем лишь констатировать, что некоторые злые слова, сказанные о Мазарини, вполне соответствовали действительности. Не стоит, однако, забывать, что этот человек, безусловно алчный и изворотливый, но необыкновенно умный, трудолюбивый и преданный своему королю и крестнику и его матери, выиграл две войны, завоевал три провинции, сохранил пошатнувшийся трон, а Франции доставил хлопот меньше, чем бунтовщики, солдафоны, голод и эпидемии.

Мазарини оставил после себя два вида наследства: обычное, материальное, совершенно исключительное по размерам и слухам, его окружающим. Неизмеримо более важным является его духовное и политическое наследие, причем последнее было предназначено исключительно Людовику XIV. Сила и значение этого наследия Мазарини оценены далеко не полностью.

Сыграв комедию высочайшего уровня (завещав все королю, которому был всем обязан, и надеясь, что монарх откажется, Людовик думал целых три дня, прежде чем отказаться), Мазарини не переставал искать достойного наследника. Им мог стать только его племянник: девочкам (он не слишком их баловал, исключение составляли красавица Гортензия и самая младшая из сестер) отводилась участь пешек, которых использовали для заключения политических браков. Из троих племянников старший, Паоло Манчини, юноша редких достоинств, был любимцем Мазарини. Его смертельно ранили в битве у Сент-Антуанских ворот (1652 год), и Мазарини очень тяжело пережил его смерть. Второй племянник — Филипп — был одиннадцатилетним безбожником, развратником и бездельником; став старше, он нисколько не изменился. Мазарини не мог доверять ему и запер в Брейзахе за участие в скандальных богохульных дебошах (тем не менее именно Филипп стал герцогом де Невером и женился на племяннице госпожи де Монтеспан). Третий племянник умер в 1658 году в результате несчастного случая, во время нелепой потасовки в коллеже, в четырнадцать лет. Приходилось искать племянника через заключение брачного союза. Наследником мог стать только муж Гортензии (ей было всего пятнадцать лет!): законность наследования обеспечивалась принятием имени и титула герцога Мазарини. Выбор, к несчастью, пал на внучатого племянника Ришелье (это родство было главным его достоинством), сына Ламейерэ, маршала и знаменитого артиллериста: он был неглуп, но неуравновешен, ревнив, неловок и непристойно благочестив (показная добродетельность превосходила стыдливость Арсинои, «заставлявшей прикрывать наготу на картинах».