Феликс Лурье - Полицейские и провокаторы

Процесс работы в секретной экспедиции был следующий.

Прежде в «черный кабинет» специальной подъемной машиной поднималась из экспедиции почтамта вся корреспонденция, как иногородняя, так и иностранная, приходящая и отходящая, и разбиралась в самом «черном кабинете» секретными чиновниками, которые по почеркам адресов определяли, нужно ли данное письмо перлюстрировать, т. е. вскрыть, прочитать и снова заделать или нет. Затем, лет 15 тому назад (примерно в 1900 году.— Ф. Л), вследствие того что количество корреспонденции неимоверно возросло и среди нее было огромное количество писем «коммерческих» и «мужицких» или «солдатских», т. е. таких, содержание коих заведомо не могло представлять ни малейшего интереса ни для Департамента полиции, ни для высших сфер,— отборкою писем, подлежащих перлюстрации, стали заниматься почтовые чиновники в самой экспедиции почтамта во время сортировки писем. Делалось это под руководством бывшего секретного чиновника, хорошо знакомого с техникой определения достоинства письма по почерку его адреса и вообще по наружному виду письма. Таким образом, профильтрованные письма в количестве всего 2—3 тысячи экземпляров, отобранных из всей приходящей и отходящей почты, подавались затем в специальных ящиках в «черный кабинет», где они вскрывались, прочитывались и вновь заклеивались.

Сам процесс вскрытия производился до недавнего времени с помощью небольшого костяного ножика, которым подрезывался удобный для вскрытия клапан письма; за последнее же время вскрытие писем производилось паром. Для этого имелась своеобразная металлическая посуда, из которой через небольшое отверстие вверху бил горячей струей пар. Перлюстра-тор, держа в левой руке письмо над отверстием сосуда так, что струя пара расплавляла клей, правой рукою с помощью длинной и толстой булавки (как для дамских шляп) отгибал тот из четырех клапанов письма, который представлял меньше затруднений для отклейки. В случае, если письмо было запечатано большой печатью так, что нельзя было подрезать края печати, не испортив ее самой, то до ее вскрытия приходилось приготовить печатку, чтобы ею, после прочтения и заделки вновь запечатать письмо» [163] 148 Майский С. «Черный кабинет»: Из воспоминаний бывшего цензора//Былое, 1918, № 13. С. 185—187, 195. .

Методы работы «секретных» чиновников оставались неизменными на протяжении существования «черных кабинетов», лишь количество перлюстрированной корреспонденции с каждым годом увеличивалось. В петербургском «черном кабинете» один виртуоз вскрывал до пятисот писем в час, четыре чиновника их читали, два писаря снимали копии, один труженик изготовлял фальшивые печати, фотографировал письма, проявлял негативы и печатал снимки. За выдающиеся достижения в подделке печатей Николай II наградил этого чиновника орденом Владимира 4-й степени «за полезные и применяемые на деле открытия». Весь штат «черного кабинета» вместе с Мардарьевым состоял из 12 человек, в день они перлюстрировали 2—3 тысячи писем» [164] 149 Былое, 1918, № 13. С. 187. .

«Если встречались письма с шифром,— писал М. Е. Бакай,— то они расшифровывались специалистом этого дела чиновником Департамента полиции И. А. Зыбиным, который в дешифровке дошел до виртуозности, и только в редких случаях ему не удавалось этого сделать. Зыбин считается единственным своего рода специалистом в этой области, и он даже читает лекции о шифровке и дешифровке на курсах для офицеров, поступающих в Отдельный корпус жандармов. (...) Пользуясь случаем, я обратился к Зыбину с просьбой ознакомить меня со способом разборки шифров, и на это получил указание, что письма с шифрами заранее известных ключей дешифруются очень легко, при этом он мне указал на некоторые ключи революционных организаций, полученных при посредстве провокаторов» [165] 150 Там же. С. 122—123. . В Особом отделе Департамента полиции Зыбин имел кабинет и помощников, но работать предпочитал дома. Там он мог в тиши лучше сосредоточиться и иногда сутками просиживал за любимым занятием.

Чтобы перлюстрировать корреспонденцию с «химическим текстом», полицейским приходилось ее «проявлять». Такие письма не могли продолжать свой почтовый путь, и адресат получал тщательно изготовленную копию. Для этого Департамент полиции наладил целое производство во главе с мэтром по части фальшивок В. Н. Зверевым [166] 151 См.: Былое, 1908, N° 7. С. 123—124. .

«Письма, перлюстрированные в России,— продолжает Майский,— как бы они хитро заделаны ни были, не сохраняют на себе ни малейшего следа вскрытия, даже для самого пытливого глаза, даже самый опытный глаз перлюстратора зачастую не мог уловить, что письмо было уже однажды вскрытым. Никакие ухищрения, как царапины печати, заделка в сургуч волоса, нитки, бумажки и т п. не гарантировали письма от вскрытия и абсолютно неузнаваемой подделки. Весь вопрос сводился только к тому, что на перлюстрацию такого письма требовалось несколько больше времени Много возни бывало только с письмами, прошитыми на швейной машинке, но и это не спасало, а только еще больше заставляло обращать на такие письма внимания в предположении, что они должны содержать весьма ценные данные, раз на их заделку потрачено много времени и стараний» [167] 152 Былое, 1918, N° 13. С. 194. . Особое совершенство от мардарьевской команды требовалось при вскрытии дипломатической почты. Из-за нее могли возникнуть скандалы международные, но наши перлюстраторы ни разу лицом в грязь не ударили.

Перлюстрации подвергалась корреспонденция министров, директоров департаментов, генерал-губернаторов и других высших администраторов империи. Иногда содержание писем этих достойных мужей позволяло узнавать о вопиющих злоупотреблениях. Выяснялось, например, что министр путей сообщений «стратегическую железную дорогу проводит не в нужном направлении, а через имение своей жены», что шпалы по завышенным ценам поставляет шурин министра. После убийства министра внутренних дел Д. С. Сипягина назначенный на его место В. К. Плеве обнаружил в своем новом письменном столе копии не только своих писем, но и писем жены [168] 153 См.: Ерошкин Я. Я. «Россия под надзором»//Преподавание истории в школе, 1966, № 1. С. 96. . Шеф жандармов Н. Д. Селивестров, отправляя с нарочным в Лондон очень важное письмо, просил своего адресата прислать ему ответ через Министерство’ иностранных дел, так как его корреспонденция перлюстрируется.

Полицейские чиновники до такой степени пристрастились читать чужие письма, что умудрялись это делать даже вне пределов Российской империи [169] 154 См.: Былое, 1924 С. 138—141. . Так, путем подкупа итальянских и французских мелких почтовых служащих агентами русской Заграничной агентуры удавалось просматривать письма политических эмигрантов.