Александр Пресняков - Литовско-Русское государство в XIII—XVI вв.

Состав этого посольства характерно полон: от рады, от ее «преднейшей лавицы», двое — епископ виленский Валериан и канцлер Николай Радивил; от другой лавицы — епископ киевский Николай Пац, витебский воевода князь Збаражский, староста дорогицкий, Ник. Кишка; от княжат и панят — Радивил, Ходкевич, Чарторыйский, Сангушко; от маршалков — двое, от знатнейшей шляхты — три пана; и послы от шляхты поветовой — двое от великого княжества и по одному от Жмуди, Волыни, Киева, Полоцка, смоленской шляхты, Витебска, Под-ляшья и повета Мстиславского; наконец, два бурмистра места Виленского. Посольство это было связано точной инструкцией об условиях унии, видимо, составленной панами-радою.

В XVI в. в Литовско-Русском государстве происходил процесс, по существу родственный тому, какой наблюдаем и на московском севере во второй половине столетия: оживление земледельческого хозяйства под влиянием оживления рынка, особенно внешнего, и в то же время нараставшая потребность в объединении средств страны для государственной потребы ввиду усложнения международных отношений, роста государственных расходов на надобности государственной обороны.

В связи с этими неразрывно связанными явлениями стоят две основные тенденции политической и социальной эволюции этого времени: стремление к большей централизации управления, особенно заведывания военными силами и финансовыми средствами — с одной, а с другой стороны — подъем государственного значения и влияния тех общественных элементов, которые в данное время действительно держали в руках эти силы и средства: класса военнослужилых землевладельцев и торгово-промышленного люда, особенно первых, ввиду земледельческого склада всего народного хозяйства.

К военнослужилому землевладельческому классу с этой точки зрения не приходится причислять магнатство-боярство. Этот класс уже отыграл свою руководящую роль в народном хозяйстве, организаторскую и колонизационную роль крупного феодально-удельного владения. Под ним сложилась сеть более мелких землевладельческих хозяйств, непосредственно ведших производство, увеличивая барскую запашку, сажая на пашню холопов, развивая для той же потребы долговую кабалу, по-западнорусски закупничество, усиливая барщину крестьянскую и крестьянское закрепощение.

Важнее и сложнее становятся интересы этого класса, и он тянется к влиянию на ход государственного управления, тяготясь зависимостью от высших, правящих слоев, осуждая их привилегии, потому что ему они уже не приносят пользы, прежде вытекавшей из потребности в опеке, защите и материальной поддержке.

Этот класс выступает в XVI в. естественной опорой и основой всего государственного строя. Ему важна власть для обеспечения своих интересов как внутри страны, по отношению к другим разрядам населения, так во вне, в соответственном направлении внешней политики, так как сбыт продуктов его хозяйства, наиболее выгодный, есть сбыт за границу, требующий выхода к морю и свободных торговых сношений с западноевропейским рынком.

Литовско-русские сеймы и в этом последнем отношении проявили ряд характерных тенденций. Вялые и неохотно напрягавшие силы страны в тяжелой оборонительной борьбе с Москвой, вяло и уклончиво относившиеся к обороне от татар южных границ, так как бедствия южных земель слабо волновали большинство вального сейма, состоявшее из представителей великого княжества и северных областей, — сеймы проявили неожиданную и сильную энергию в поддержке плана присоединения Ливонии. Слишком очевидна была опасность от захвата ее Москвой. Ведь Ливония была ключом к отпускной торговле всей Белоруссии и отчасти собственно Литвы и Жмуди [147] Ян Тарновский говорил, что и 10 гривен не даст за Вильну, если Рига попадет в руки Москвы; St. Karwowski. Weielenie lnflant do Litwy i Polski, 1558—1561, Познань 1873. .

Литве приходилось принять участие в великой борьбе за господство на Балтийском море. 31 августа 1559 г. Сигизмунд-Август заключил с магистром ливонским, Готардом Кетлером, договор о принятии орденских владений «in fidem, clientelam et protectionem» [148] «в верность, клиентелу и покровительство». великого князя литовского. Прошли два года тяжелой войны, потребовавшей трижды посполитого рушенья и новых сборов «серебщизны».

Ордена защита не спасла, а в 1561 г. начавшийся раздел Ливонии поставил на очередь вопрос о доле Литвы. Николай Радивил начал переговоры о присоединении Ливонии «suo motu» [149] «по собственной инициативе». помимо инструкций королевских. Сигизмунд-Август не сочувствовал столь решительному шагу, вероятно, под влиянием своих коронных советников. Вслед затем возник другой вопрос: ливонцы желали соединения не с одним великим княжеством Литовским, но и с короною Польскою. Поляки держались уклончиво, не желая ни усиления великого княжества, ни траты своих сил на ливонские дела.

На Виленском сейме король провел в ноябре 1561 г. присоединение Лифляндии к обоим своим государствам, но так как на это нужно было согласие польского сената, то временно принял ее в личное свое подданство, обеспечив привилегии новых владений и признав Кетлера вассальным герцогом курляндским. Война затягивалась и вконец надрывала государственные силы.

Эта тяга Литвы к морю и свободным торговым путям ставила, как и военное и финансовое изнеможение, снова и острее, чем когда-либо, на очередь вопрос о литовско-польских отношениях. Для понимания отношений этого момента надо помнить, что помянутым процессом оживления торговых отношений с Западом Польша была охвачена и раньше и сильнее, чем Литва. Там еще в XV в. развивается крупный вывоз через Гданск и Силезию, сбыт хлеба и скота, лесного товара, особенно строевого леса, воска, мехов, льна, конопли, шерсти. Польские торговые пути получают огромное значение для средней и южной полосы владений Литовско-Русского государства, и выросшее на той же почве шляхетское движение добыло для польской шляхты то положение в государстве, к какому только устремилось в своих сеймовых ходатайствах шляхетское сословие литовских и русских земель.

Немудрено, что идея унии с Польшей значительно ожила в литовско-русской шляхетской среде. В сторону Польши тянула и надежда на облегчение в союзе с поляками борьбы с Москвой из-за Ливонии и расчет на выгоды участия в шляхетской торговле Польши с Западом, сильно стесненного польской границей, и на поддержку сильной польской шляхты в деле уравнения прав по отношению к высшему сословию и подчинения всех социальных отношений шляхетским интересам; кроме этих общих причин польских симпатий среди литовско-русской шляхты, южнорусские области, издавна испытывавшие влияние своих галицко-русских соседей, не могли не сознавать солидарности своих интересов в деле обороны от татар с турецко-татарской политикой краковского правительства и не тяготиться неудобством польской границы как для торговли, так и для разрешения счетов между соседями-землевладельцами: на сеймах литовских часто слышатся жалобы на обиды от пограничных польских землевладельцев и невозможность добиться управы и вознаграждения.