Александр Пресняков - Литовско-Русское государство в XIII—XVI вв.

Уния с Литвой — далеко не господствующая польская идея. Напротив, иные из поляков, когда поднялся вопрос о присоединении отдельно Волыни, откровенно высказывались так:

«Не следует пока упоминать о Волыни, а требовать вообще всего, чтобы Литва не подумала, что нам, собственно, нужна Волынь, а об Литве мы вовсе и не хлопочем» {160} 160 «Дневник Люблинского сейма», Спб. 1869, стр. 117. .

Такие сепаратные виды на отдельные части Литовско-Русского государства со стороны поляков шли навстречу особым интересам земель-аннексов, мало дорожившим литовской государственностью, столь плохо их защищавшей и плохо обслуживавшей их экономические интересы. Опираясь на настроение подляшской и волынской шляхты, послы польского сейма стали требовать от короля — а сенаторы советовать — осуществления притязаний Польши на Волынь и Подляшье, ожидая от такого шага, кроме непосредственной выгоды, подчинения своим требованиям и панов литовских: еще Збигнев Олесницкий указывал, что урезанная Литва не будет в состоянии проявлять строптивость по отношению к польскому правительству.

Притом более чем вероятным надо признать предположение, высказанное, например, Любавским, что между польскими послами шляхетскими и подляшской и волынской шляхтой состоялось предварительное соглашение. Это подтверждается теми требованиями, которые выставлены ими относительно условий присоединения этих земель. Привилей о присоединении их к короне Польской должен ввести сенаторов и послов от них в сенат и сейм, освободить обывателей их от литовских тягостей, запретить отдачу корчем и мытов евреям и изъять эти земли, когда они станут польскими, от действия конституции 1504 г. о редукции государственных имений из частных рук.

Король колебался, опасаясь разрыва с Литвой. Соглашаясь только на присоединение Подляшья, он требовал от сейма формального обязательства защищать в случае надобности подля-шан от Литвы. Того же, и притом письменного, обязательства требовали и подляшские послы, опасаясь репрессий, которыми грозили за измену литовские паны-рада. Получив обещание, подляшане присягнули короне Польской и засели в польском сейме, чтобы принять участие в составлении универсала о присоединении своей области к Польше. Присягнули и местные урядники. Отказался от присяги один подканцлер литовский Волович, имевший в Подляшье крупные держания: ему разрыв Подляшья с Литвой грозил чрезмерной двойственностью положения. Паны-рада литовские ответили рассылкой военных листов, в том числе и в Подляшье, требуя выезда шляхты в посполитое рушенье под угрозой конфискации имений.

12 марта король разослал универсал о возвращении Польше Подляшья и Волыни, назначая сенаторам и послам Волынским и подляшским, если кто из них уехал, срок для возвращения на сейм. В Люблин вызывались все старосты и державцы Волыни и Подолии для присяги. Привилей обеспечивал то, чего требовали послы: освобождение от тягостей и от редукции, и был принят сеймом.

Им обещалось также, что уряды и достоинства будут даваться только местным уроженцам.

Литовское магнатство готовило сопротивление, но масса шляхетская отнеслась ко всему делу с крайним равнодушием, и сил для борьбы не было. Шляхта великого княжества Литовского удержала панов от разрыва с Польшей и настояла на отправлении послов в Люблин. 5 апреля явились эти послы: Волович и Ходкевич, Радзивил и Кишка. Они настаивали на господарской присяге хранить целость Литовско-Русского государства, на выработке проекта унии согласно с достоинством обеих стран для рассылки его на поветовые сеймики, чтобы уния по предварительном обсуждении была принята свободно на вальном литовско-русском сейме. Коронный сенат соглашался, но посольская изба возражала, опасаясь давления панов на шляхту. И громче всего возражали подляшане.

Один из их хоружих, доказывая, что нечего обращаться к сеймикам, говорил полякам:

«Сеймики там отбываются иначе, чем у вас, господа. Там приезжают на сеймики только воевода, староста да хоружий, напишут, что им вздумается, и пошлют земянину на дом, чтобы подписал; если не подпишет, его отдуют палками… там шляхта ничего не решает, одни паны что хотят, то и делают» {161} 161 М.К. Любавский, Литовско-русский сейм, стр. 830. .

Пусть это несомненная карикатура на сеймики литовские, проведшие в предыдущее десятилетие столько нового наперекор панам, но характерно настроение шляхетских послов, вскрывающее, что их гнало к унии.

Сейм и не дал согласия. От коронной рады литовские послы получили ответ, что поляки ждут еще 4 недели простого возвращения литвинов в Люблин.

Но Сигизмунд-Август взял на себя решить дело иначе. Он разослал от 28 апреля листы, назначая поветовые сеймики на 10 мая, со своими посланцами. Сеймики должны были прислать послов в Люблин к 30 мая. Посланцы королевские должны были изложить на сеймиках историю всего дела: как король созвал «сейм спольный» по просьбе станов Литовско-Русского государства, как станы панов и магнатов не могли согласиться на начало дела «от старых списов» и «от намов на соймах прошлых», не имея на то полномочий от братьи своей, и как паны отъехали, ничего не постановивши. Приходится потому созывать новый сейм.

Призывая на сейм, господарь выражал удивление, «иж сами добровольне просите о зуниеванье для вальки потужное и о соймы спольные для того, а гды на съем послов выправуете, замероную моц им даете и на становенье унии новый обычай», вместо того чтобы основываться на старых актах. Теперь пусть приедут послы «с зупольною моцъю становити тако коло унии, яко и спольные обороны». Ввиду напряжения отношений король обещает послам свободу и неприкосновенность {162} 162 М.К. Любавский, Литовско-русский сейм, прилож. № 78, стр. 220 и сл. .

Пока шло дело о новом сейме, поляки заканчивали присоединение Подляшья и Волыни. Сенаторы и магнаты, владения которых были в Подляшье, не явились. 2 мая Тышкевич потерял воеводство — оно было передано присягнувшему Кишке. Каштелянство потерял Тризна — получил его поляк Адам Косинский. То же и на Волыни. В 20-х числах мая магнаты один за другим стали присягать. Присягнул волынский воевода Чарторыйский, киевский воевода князь Вас. Острожский, луцкий староста Корецкий, князь Вишневецкий и др. Остафий Волович оговорил, что присягает, как волынский землевладелец, оставаясь подданным великого княжества. Так эта присяга, видно, вообще разумелась. 26 мая издан волынский привилей, сохранивший на Волыни действие литовского статута; кроме того, что противоречит уравнению прав волынской шляхты с польскою, дозволяется волынцам исправлять статут на сеймиках, внося исправления на коронный сейм. Официальным языком остается русский.