Ирина Измайлова - Петр Великий. Убийство императора

Странная, странная смерть…

Но все, что здесь сказано, все равно — лишь предположение. Нам удалось доказать лишь то, что были силы, реально и последовательно желавшие устранения русского царя, что у них была возможность объединиться, что исчерпав надежды на государственный переворот, они могли прибегнуть к последнему средству.

Было или не было?

Твердого ответа теперь не даст никто.

Одна из, быть может, интереснейших загадок истории может так и остаться загадкой.

А историки продолжают спорить о том, плохи или хороши были петровские преобразования, принесли они России добро или, напротив, зло, как БЫ развивалась БЫ наша история, если БЫ у руля государственной власти встал БЫ кто-то другой?

Они спорят, не считаясь с главным постулатом самой истории: она не допускает никаких «БЫ», по крайней мере в том, что уже совершилось. И то, что совершилось, всегда логически обусловлено тем, что совершалось до того — значит, коль скоро исторический путь развития привел Россию к Петру, это было обусловлено и необходимо. Так или иначе. Здесь может быть много возражений, но ведь нельзя отрицать, что весь путь мирового развития постоянно подчиняется некоей загадочной, но жесткой логике.

Для славянофилов неплохим аргументом может быть сам факт яростного стремления большинства европейских государств свести на нет достижения петровской России. Если же государь и в самом деле был убит, то это — неопровержимое доказательство его правоты и несомненной пользы его великих трудов.

В свете современной истории все события той эпохи (не менее бурной, чем современная), обретают особенный смысл. И уже новые, куда более смелые оценки дают деятельности царя-реформатора современные исследователи. Но зачастую ярче и интереснее всего бывают высказывания не историков (что греха таить, не успевающих делать выводы из происходящего), а журналистов и публицистов, «по долгу службы» находящихся на острие событий.

Журналист Евгений Соломенко, отнюдь не западник, скорее напротив, так оценивает смысл всей жизни и деятельности Петра Великого: «…все это делалось, дабы уберечь то главное, что составляло глубинную суть его преобразований. А суть эта (не вполне очевидная, не столь бросающаяся в глаза, как разгром доселе непобедимых шведов и овладение балтийскими берегами) становится ясной, если взглянуть: что же в первую очередь создавал Великий государь?

А создавал он университет и другие учебные заведения, Академию наук, библиотеки, архивы, музеи. Последовательно и упорно он строил плацдарм для мощнейшего прорыва России на стратегических направлениях цивилизации» [48] Соломенко Е. Н. Петр Всея Руси // Всемирный следопыт. 2004. № 4. С. 9. .

И далее, неожиданно резко и категорично автор продолжает: «Путь Петра от царя к императору — это путь России от тараканьего царства, захудалых задворков Европы до форпоста научного и технического прогресса, высокоразвитого государства, которого опасались, но с которым считались и стремительному взлету которого поражались дворы самых цивилизованных, самых преуспевающих в ту пору стран Старого Света» [49] Там же. .

Можно с пеной у рта спорить с Соломенко относительно «тараканьего царства» и «задворков Европы». Господа славянофилы могут сколь угодно яростно доказывать, что у нас и до Петра была великая культура и прекрасная история. Могут. Но и они не сумеют отрицать, что нипочем не стала бы стремительно набирающая мощь Европа разговаривать с Россией на равных, останься Россия прежней. Не смогли бы ездить туда русские дипломаты, зная что их примут и выслушают с уважением. А уж о русских ученых, которые стали бы членами международных академий, о Ломоносове, об Академии художеств можно было и не заикаться!

Славянофил-фанатик воскликнет: «Ну и ладно! Ну и пусть! А нам так лучше, нам не надо ваших академий и международного признания. Мы сами в себе, и такие мы самые лучшие!»

Возможно (даже вероятно) это и так. Но это было бы здорово, если бы площадь России была примерно как у Люксембурга, и в ее недрах таилась разве что тонна-другая угля… Но такая, какая она есть, Россия никогда не осталась бы «сама в себе» — она слишком желанный кусище для всех агрессивных соседей. И не набери она своей великой мощи, чужая мощь смела бы русское государство со всех карт. Об этом, собственно, мы уж не раз вспоминали, обсуждая эпоху Петра, которая волей судьбы стала решающей для нашей страны: «быть или не быть»?

Впрочем, такие исторические моменты для нашей страны повторяются постоянно. В своей статье Евгений Соломенко отмечает: «В каких-то основополагающих моментах эпоха Петра повторяется сегодня. То, что мы нынче именуем глобализацией, имело свой пролог (разумеется, с поправкой на эпоху и с кучей оговорок, но все же!) три столетия назад. Вероятно, в этом, помимо всего прочего, таится и разгадка дикой, казалось бы, несуразности: отчего так непонятно, так наперекор логике и здравому смыслу Петр возвел свой стольный град в комарино-болотном краю с гиблым туберкулезным климатом, зачем мостил трясины гатью из костей крепостных строителей?» [50] Соломенко Е. Н. Петр Всея Руси // Всемирный следопыт. 2004. № 4. С. 9. .

И отвечает журналист на этот вопрос словами профессора Санкт-Петербургского государственного университета Александра Ивановича Юрьева: — «Сырой угол Европы» — это своеобразная классная комната России. Петербург был предназначен Петром для адаптирования России к глобальным изменениям того времени. В качестве таких изменений выступали математический анализ и законы динамики Ньютона, воплощенные в кораблестроении, новейших вооружениях, мореплавании, университетах и Академии наук. Петр успел создать свою Северную столицу как научно-педагогический центр для изобретения «евроазиатской смеси» картины мира, мировоззрения, образа жизни, одинаково приемлемых как в Европе, так и в России. Идея Петербурга — это ПРЕДВОСХИЩЕНИЕ БУДУЩЕГО (выделено мною. — И. И.) и на его основе создание настоящего» [51] Соломенко Е. Н. Петр Всея Руси // Всемирный следопыт. 2004. № 4. С. 9.

О том, что это действительно так, можно говорить, пожалуй, только теперь, в XXI веке, когда экономическая и политическая карта мира сделалась до предела контрастной, когда ресурсы недр тают и толкают политиков на самые нечестные и авантюрные предприятия, когда безопасность всех государств держится на парадоксе: наличии ядерного оружия у сверхдержав… Теперь тот, кто не успел занять достойное место у руля мировой истории, уже едва ли займет его — конкуренция слишком высока. И не успей Россия «взять разгон» три столетия назад, ее голоса теперь никто уже не услыхал бы.