Николай Борисов - Повседневная жизнь русского путешественника в эпоху бездорожья

«Господин Иосиф Белов путешествует так точно, как путешествовал бы на перекладных курс географии, у которого был бы хороший аппетит и который бы записывал, что кушал за обедом и ужином, где ночевал, с кем танцевал польку и о чем рассуждал с ямщиком. Он посещал разные города Московской и Тверской губерний, Восточной России и Западной Сибири, с явным намерением искать географических впечатлений, и несказанно наслаждается, узнав, сколько в каком городе жителей, при какой реке построен он, какие в нем дома, каменные или деревянные, и чем промышляют купцы. Эти высокие наслаждения мог бы он испытать, не трогаясь с места, лежа на диване, читая руководства к познанию географии Российской империи…» (63, 23).

Интерес к крестьянскому быту особенно усилился в связи с подготовкой к отмене крепостного права. В пылу дискуссий все ссылались на свои поездки по России. Многие газеты и журналы отправляли своих корреспондентов в деревню с целью выяснить настроения крестьян. Этот пришлый люд тревожил крестьян, сеял среди них несбыточные надежды. В конце концов, правительство решило вмешаться в ситуацию. 1 января 1860 года император Александр II распорядился «сообщить кому следует, для надлежащего руководства и исполнения, что только ученые общества, учрежденные правительством, могут посылать от себя лиц для собирания нужных им сведений; что и ученые общества, отправляя путешественников, должны снабжать их надлежащими видами и о каждом из них поставить в известность Министерство внутренних дел, дабы начальники губерний могли быть предварены об упомянутых собирателях прежде прибытия их на место, а равно и сами собиратели обязаны заявлять о себе местной полиции; что издатели журналов и газет отправлять подобных путешественников права не имеют и что с лицами, путешествующими без установленных видов, следует поступать по законам» (97, 30).

Все великие люди России любили путешествовать. Радищев, Пушкин, Вяземский, Лермонтов, Гоголь, Толстой, Достоевский, Чехов, Леонтьев, Тургенев — все путешественники.

Поводы для путешествия были разные, а причина — одна. В чем же она состоит, эта истинная причина путешествий, их тайная сладость? Почему одно из ключевых слов русской истории — знаменитое гагаринское «поехали!»?

Путешествие — это экзистенциальный излом. Переступив порог, человек выпадает из своей привычной колеи, оказывается один на один с огромным неведомым миром. Это головокружительное чувство описывали многие. Вот как писал об этом много поездивший на своем веку писатель С. Т. Аксаков.

«Дорога удивительное дело! Ее могущество непреодолимо, успокоительно и целительно. Отрывая вдруг человека от окружающей его среды, всё равно, любезной ему или даже неприятной, от постоянно развлекающей его множеством предметов, постоянно текущей разнообразной действительности, она сосредотачивает его мысли и чувства в тесный мир дорожного экипажа, устремляет его внимание сначала на самого себя, потом на воспоминания прошедшего и, наконец, на мечты и надежды — в будущем; и всё это делается с ясностью и спокойствием, без всякой суеты и торопливости» (5, 262).

Любовь к дороге передалась и его сыну, знаменитому публицисту Ивану Аксакову. Путешествия по России сделались главной целью его жизни.

«Когда я сел в тарантас и тарантас двинулся за заставу, зазвенел колокольчик и я почувствовал себя в дороге, то у меня слезы прошибли от силы впечатления», — писал Иван Аксаков отцу, вспоминая свою поездку в Самарскую губернию летом 1848 года (2, 369). «Знаю, — писал он в другом письме, — что подчас мне будет скучно, знаю, что к концу года мне очень и очень надоест это беспрерывное кочеванье, однако ж, знаю и то, что, возвратясь домой, в Абрамцево, прожив полгода мирно на месте, я вновь захочу подвергнуть себя и тоске одиночества, и всем дорожным неприятностям, лишениям и досадам, словом, опять приправить пресность жизни разными пряностями — и вновь уйду странствовать…» (3, 223).

Это горькое и вместе сладкое, «щемящее чувство дороги».

Другая сторона путешествий — яркость впечатлений. Мы смотрим на мир, словно сквозь промытое от зимней грязи весеннее окно. Это ощущение открытия мира пробуждает творческие силы.

Один из самых непоседливых русских поэтов Петр Андреевич Вяземский тонко чувствовал то, что сам он назвал «поэзией телег». Эти чувства он излил в своей знаменитой поэме «Коляска» — шутливом по форме, но глубоком по содержанию катехизисе русского путешественника той поры. И да простит нам читатель этот пространный фрагмент: в русской поэзии нет более точного и изысканного описания тех наслаждений, которые дарит своим поклонникам дальняя дорога.