Александр Андреев - Террористы

Товарищи спустились в смрадный трактирный зал, гудевший и грохотавший смехом, плачем, хохотом, рыданиями, криком, бранью, скулежом, скандалом, воплями, похожий на низкий безоконный склеп. То ли вход, то ли выход, непосвященным казавшийся единственным, находился напротив сцены с музыкальным автоматом и столов на четверых, маленьких ниш с занавесками. Все тонуло в сумрачном тумане и дыме, сквозь которых с трудом просвечивали маленькие газовые рожки.

Халтурин спросил нужного человека. В дальней нише сидел купчина в возрасте, в полусумраке, за столом, покрытом скатертью в грязных пятнах. Народовольцы подошли и сели за стол. Квятковского мутило от провонявшего немыслимыми миазмами воздуха, его товарищи молча терпели эту беспробудную, продолжавшуюся день и ночь трактирную то ли жизнь, то ли смерть. Дело восстания должно быть завершено, и ему нужны винтовки. Купцу в одежде старого покроя были переданы полученные в красных рядах нужные слова и начался сложный разговор, в этой почти пещере настоящих древних людей. Купчина попросил предъявить деньги или банковскую чековую книжку. Желябов тихо и резко спросил о количестве оружия. Купец долго смотрел на революционеров, понял, что это не полицейские провокаторы, и назвал цифру в четыре тысячи нарезных стволов. Деньги надо было платить вперед и Колодкевич дал пять тысяч наличными рублями и еще одиннадцать кредитными билетами известного петербургского банка. Продавец назвал адрес и пароль оружейного склада. Нужны были ломовые извозчики, которых у народовольцев не было, такие, кто не донесут в полицию.

В городе было три извозчичьих биржи и на двух из них нанимать ломовиков было нельзя. Халтурин сумел нанять «темные подводы» и в течение длинной февральской ночи народовольцы перевезли за два раза все оружие, сначала на один склад, ломовиков отпустили, тут же на своих дрожках перевезли винтовки на другой склад, потом на подмосковные дачи на двух орловских рысаках, купленных для освобождения Мышкина. В течение десяти дней половина «Народной воли» кружными хитрыми путями перевозила оружие в Петербург, на Выборгскую сторону и в Кронштадт. Дело было сделано за месяц и теперь оставалось отбить под Москвой Ипполита Мышкина. С Рогожской заставы этап в Сибирь отправлялся через четыре дня.

После многодневных походов по торговым рядам старой царской столицы Александр Квятковский был очень расстроен. Он видел множество купцов, похожих на свиную стаю, половина которой была всегда пьяной, как грязь. Вся Москва постоянно обсуждала пьяные купеческие загулы, обычно начинавшиеся в ставшем знаменитом ресторане «Яр». Как правило, гуляли и куражились провинциалы, получавшие от московских сделок и обманов большие барыши. Ни о какой конкуренции не было даже речи, все торговцы, как очумелые, держали одну цену, а их монополии обеспечивали подкупленные чиновники, всеми доступными государственным служащим способами убиравшие конкурентов своих людей, почему-то называвшихся купцами. Пьяные как грязь торгаши ехали в Смоленск охотиться на крокодилов, другие на мясном рынке в Зарядье украли зачем-то огромную свиную тушу, одели ее в тулуп, шапку и валенки, и как пьяного товарища выволокли мимо обворованного продавца. Третьи охотники за наживой в московском зоопарке выпустили на волю всех птиц и обезьян, которых пожарные под хохот всего города едва живых от холода целый день снимали с деревьев. Четвертые гильдейцы напоили слона невменяемым количеством водки, животное, конечно, разбушевалось, и пришлось вызывать солдат, которым из-за боязни бунта не выдавали патронов, и слона бестолково и страшно убивали целый день под комментарии собравшихся прохожих зевак.

Квятковский сказал товарищам, что имперские купцы собрали большие деньги и стали очень серьезной силой, которая за несколько десятилетий может победить российскую культуру, здравый общественный смысл и поменять понятие добра и зла местами. После выборов в Учредительное собрание победившей империю республики, в нем будет множество таких так называемых купцов, купивших депутатское место или проложивших в выборный орган путь тяжелыми безменами. Исполнительный Комитет «Народной воли» завоюет в империи власть и передаст ее народным избранникам, среди которых, и теперь это совершенно очевидно, будут преобладать обнаглевшие купеческие хари. Это была серьезная имперская проблема, и народовольцы решили ее обсудить на специальном партийном съезде.

На Рогожской заставе еще оставалось почти две сотни винтовок, патроны, порох, кинжалы и дальнобойные охотничьи ружья. Доставка всего этого богатства было сложной и опасной. Все революционеры империи помнили, как один из их товарищей был взят прямо в купе поезда, потому что вагонный проводник сообщил железнодорожным жандармам о неподъемных чемоданах пассажира, в которые революционер без меры набил динамит.

Шестеро друзей решили уходить с отбитым Мышкиным сначала на орловских рысаках, потом через пятьдесят километров пересесть в извозчичьи тройки под Москвой и сесть в поезд в Вязьме, чтобы кружным путем доехать до Петербурга. Опытный, пять раз уходивший из полицейских рук Николай Колодкевич предложил провести акцию прикрытия во время захвата тюремного этапа и она товарищам понравилась. Члены Исполнительного Комитета «Народной воли» гармонично дополняли друг друга и поэтому у них все получалось.

За три дня до этапной атаки загримированный Баранников на Тверской заставе в самом начале Петербургского тракта нанял две ямщицкие тройки до самой столицы, приказав, чтобы они в течение недели день и ночь ждали пассажиров. После налета полиция в первую очередь ринется на заставу ловить революционеров, которые туда не придут. Желябов проехал до Вязьмы и обратно, проверил пути отхода до метра и минуты, определил подставы по пути, посмотрел железнодорожное расписание поездов на чугунке. Они все останавливались в маленьком и незаметном Гжатске, и народовольцы решили садиться на поезд именно там. Билетов заранее не брали. Можно было ехать на Ростов или Ярославль, но народовольцы не могли себе позволить никакого риска. Западную дорогу жандармы перекроют в последнюю очередь. Они поставят заслоны только в Смоленске, до которого революционеры не доедут.

Халтурин подкупил бутырского палача и тот за сто рублей не стал забивать Мышкина перед этапом, в котором вперемешку вели уголовных и политических преступников империи. Революционеры несколько раз выезжали под Москву на место налета на этап, примеривались. Место было удобное для атаки, в тридцати километрах от Рогожской заставы, за шесть часов ходьбы устанут не только кандальники, но и солдаты охраны. Жандармы сибирские этапы не сопровождали, ленились, преступников вели армейские солдаты. Пригорок вдоль Владимирского тракта был покрыт кустами. Атака, потом на дрожки с дороги на проселок, через Подольск и Нарофоминск к Можайску. Все должно получиться.