Александр Андреев - Террористы

Император в Манеже всегда час, надо куда-то уйти с Садовой, если не рванет, а то засекут. Перовская поймала себя на мысли, что давным-давно не называет царя по имени и номеру. Александр – это Михайлов, Квятковский, а не этот, Вешатель. Тут полно кафе, трактиров, все в порядке, есть, где подождать сорок минут. От Малой Садовой по Итальянской до Михайловской площади шестьсот шагов, двадцать зимних минут, еще четыреста шагов до и по Екатерининскому каналу, всех расставить, поддержать, еще двадцать пять минут, не на плацу ведь маршируем, а с бомбами носимся. Хорошо, полиция не знает, что Кибальчич такое изобрел, гранаты бы и заметили и кинуть их не дали, да и карету они не остановили бы, если только ящик сразу бросить. Заходить с Садовой никуда нельзя, не успеем, надо сразу, не спеша, аккуратненько, на Екатерининский. Перовская хотела еще раз пройти по всему маршруту, с трудом себя остановила, нельзя идти, чересчур. Надо еще пройти с Кибальчичем, раз, два, три, пусть все высчитает. А может метальщикам рвануться в Михайловский сад, оттуда на лед Мойки, потом по льду на санях и сразу в Неву? Сани заметят, донесут, да и не было еще такого, на льду. Не было, так будет, подумаешь, очередной граф и князь спьяну куражится. Первый раз, что ли. У Саши Михайлова хорошо бы получилось. Ну, император, всея и белой и малой, и такой и сякой, встречай нас, непрошенных, но долгожданных гостей! Цари должны быть гостями в нашей стране, а не хозяевами! Товарищи были в Михайловском саду, везде решетки в три метра и один вход-выход. Может пропилить еще вход на Мойку, или прокопать? Может ночью получится?

Софья Перовская проснулась в семь часов утра. В первый день весны уже рассвело и можно было ехать на Тележную улицу, где ее в десять часов должны были ждать метальщики. Михаил Фроленко должен был идти в Сырную лавку позже, Анна Корба, Мартин Ланганс в двенадцать часов должны выйти сигналить на Невский. Лев Тихомиров готовил воззвание, которое Таня Лебедева отнесла бы в типографию сразу же после взрыва, Николай Суханов с военными должны были вывести метальщиков с Марсова поля, Григорий Исаев уже находился в Сырной лавке как техник-взрывник, Михаил Грачевский и Николай Кибальчич в последний раз проверяли бомбы. Все было по многу раз высчитано, проверено, подготовлено. Пятой бомбой для Перовской не сделали, не успели, или не захотели успеть. Она и без бомбы, и казалось это всем без исключения в это раннее утро 1 марта 1881 года, почти взрывала просто взглядом. Действовать, действовать, действовать во что бы то ни стало! Если и стало, все равно действовать!

В восемь часов утра Софья Перовская аккуратно и надежно завязала в узелок две трехкилограммовые бомбы, вышла из дома, еще раз посмотрела на Екатерининский канал, пересекавший весь Петербург. Ее провожала Вера Фигнер, которая должна была днем принять в доме 25 по Вознесенскому проспекту, он же дом 76 по набережной Екатерининского канала, всех участников цареубийства, кроме метальщиков. Обе женщины посмотрели вдоль канала, но дома 9, где через несколько часов Софья будет расставлять метальщиков, было, конечно, не видно. Перовская и Фигнер по гололеду, поддерживая друг друга, прошли почти пятьсот шагов по Вознесенскому проспекту и на углу той самой длиннющей Большой Садовой поймали извозчика. Перовская села, положила на колени взрывоопасный шестикилограммовый узел, чтобы не растрясти бомбы по дороге, и отправилась руководить метальщиками. Извозчик проехал через Сенную площадь, и пересек Гороховую улицу. Перовская долго смотрела вправо, где почти хорошо была видна в морозном утре Семеновская площадь, место казни государственных преступников. Извозчик доехал до поворота на Невский проспект у Гостиного двора, повернул направо, оставил слева Малую Садовую, проехал мимо Аничкова дворца, перед которым ходили несколько одинаково одетых и стриженных людей в штатском, пересек Фонтанку, Владимирский проспект и высадил маленькую барышню у Николаевско-Московского железнодорожного вокзала. Перовская пошла по Гончарной улице, повернула направо на Полтавскую улицу, затем налево на Миргородскую, еще раз налево на Харьковскую, потом направо на Тележную улицу. Там, в доме пять и квартире пять, у агентов Исполнительного Комитета Николая Саблина и Геси Гельфман, уже находились Игнатий Гриневицкий, Николай Рысаков, Тимофей Михайлов и Иван Емельянов. Через час еще две бомбы на Тележную улицу привез Николай Кибальчич и провел последний инструктаж. Он предложил метальщикам по возможности бросать бомбы отвесно, тогда не будет веерного разлета осколков. Перовская сказала ребятам, что два дня назад арестовали Желябова, но волноваться не надо, потому что Тарас никого не выдаст. Обстановка в квартире стала нервной и напряженной, Перовская, Кибальчич и Саблин успокаивали метальщиков.

Перовская напомнила всем очередность действий и на плане города Санкт-Петербурга показала места метальщиков на Малой Садовой и набережной Екатерининского канала. Обстановка несколько разрядилась, Кибальчич сказал, что все, очевидно, закончится у Сырной лавки. Он сказал, что больше четырех метальщиков находиться на небольшом уличном пространстве нельзя, через десять минут большее количество бросится в глаза царской охране. Кибальчич сказал, что ребята должны постоянно перемещаться и по Садовой и по каналу, в зависимости от количества прохожих менять свое положение, останавливаться только мотивированно, напомнил, что вовремя проезда царя прохожие останавливаются и снимают шапки.

Перовская повторила еще раз. Если царь повернет с Невского на Малую Садовую, он будет там взорван. Если царь после взрыва или отказа бомбы уцелеет, метальщики должны бросить в него бомбы и убить. Двое ребят должны находиться на углах Невского и Малой Садовой, двое – на Малой Садовой ближе к Итальянской улице. Перовская будет на углу Малой Садовой и Итальянской. Если царь проедет в Манеж не по Малой Садовой, то метальщики должны подойти к Перовской и пройти с ней по Итальянской улице через Большую Садовую, Михайловскую площадь до набережной Екатерининского канала. Михайлов встанет на повороте с Инженерной улицы, подальше от городового, за ним по набережной рассредоточатся Гриневицкий, Емельянов и Рысаков. Перовская от Михайловского дворца махнет Михайлову белым платком, вернее, подержит его около лица. Сто двадцать метров от дворцового подъезда по Инженерной улице до поворота на набережную Екатерининского канала царская карета пронесется быстро, секунд за тридцать. Михайлов после сигнала Перовской должен снять шапку и встряхнуть ее так, чтобы это увидели остальные метальщики и приготовились. Карета замедляется на повороте, потом выезжает на набережную и Михайлов бросает под нее бомбу. Гриневицкий, Емельянов и Рысаков при необходимости кидают свои снаряды и добивают Вешателя. Затем они должны бежать до Конюшенной площади, через Садовый мост к Марсову полю по направлению к Мраморному дворцу, там будут их ждать легкие сани с одной лошадью, с кучером и одним седоком внутри, на деревянном заднике саней слева будет небольшой вылом. Тех, кто останется в живых или добежит, отвезут на Тележную. Если Михайлов взорвет царя и останется жив, то остальные помогают ему скрыться, если он погибнет, при взрыве, то метальщики не обнаруживают себя, аккуратно покидают Екатерининский канал и отправляются на Тележную улицу. Кибальчич еще раз напомнил всем о двух секундах между ударом бомбы о землю и взрывом. Перовская сказала, что все должны быть на набережной Екатерининского канала, как можно ближе ко времени царского проезда, и у них всё получится. Все выжившие народовольцы говорили, что от Перовской било колоссальной силой и верой в успех, и она каким-то образом передалась всем покушавшимся вместе с хладнокровием, решительностью, находчивостью.