Александр Андреев - Держава. Власть в истории России

Общее название церковно-религиозных течений, возникших со времени раскола в Русской православной церкви, получило наименование старообрядчества. Столкновение «никониан» и «староверов» принимало и резкие формы. Различный социальный состав и территориальная разбросанность старообрядцев вызвали появление в старообрядничестве ряда разных течений – толков. С XVIII века во главе старообрядческих общин обычно стояли представители купечества, в самих общинах преобладали крестьяне и посадские люди. С этого времени защита главных обрядовых требований старообрядничества – креститься двумя перстами, не пользоваться 4-конечным крестом, произносить и писать имя «Исус», а не «Иисус», служить на семи, а не на пяти просфорах – отошли по крайней мере на второй план. Старообрядцы спорили с официальной церковью по регистрации браков, приемлемости молитвы за царя, допустимости пользования деньгами и покупными вещами. В период петровских реформ старообрядцы носили особое платье с желтым воротником и платили двойной подушный налог.

Л.Н. Гумилев писал: «Стране предстоял троякий выбор: изоляционизм (путь Аввакума); создание теократической вселенско-православной империи (путь Никона); вхождение в «концерт» европейских держав (выбор Петра), с неизбежным подчинением церкви государству». Царь Алексей Михайлович сделал свой выбор – и не ошибся.

В 1670 году возникла серьезная опасность для политического режима Московского царства. Опасность получила имя – Степан Разин.

Бунт Стеньки Разина имел характер почти крестьянской войны. Предыдущие волнения имели местно-экономический характер и были направлены против административных злоупотреблений. Восстание охватило широкие слои не только казачества, но и крестьянства и только частично посадских людей. Разинцы выступили против боярства не только как администрации, но как верхнего общественного слоя – «а царь глядит все изо рта бояр; они всем владеют; он все видит, да молчит: черт у него ум отнял».

Много людей с выжженной каленым железом на лбу буквой «б» – «бунтовщик» было сослано в низовья Волги после мятежей царствования Алексея Михайловича. Кроме недовольных властью ссыльных на нижней Волге всегда было много беглого люда со всего Московского государства, обнищавших посадских, крестьян, холопов. Кроме русских в Поволжье жили и татары, башкиры, мордва, чуваши, которым жилось особенно туго – далекий от центральной власти помещик не особенно церемонился с незадолго до того покоренным населением, тем более, что и новые землевладельцы, служилые люди, не получавшие постоянно разворовываемое жалованье, сами вели полуголодное существование. Недовольные поволжские помещики отравляли в приказы челобитные, которые никто не читал – о том, что они «обеднели и обнищали и стали наги и босы, лошадей купить не на что и со всякие нужны в конец погибают и помирают голодной смертью». Бояре и дьяки, не проносившие деньги из казны мимо собственных карманов, напрасно надеялись на верность такой служилой братии. XVII век накопил в Поволжье множество «враждебных правительству элементов», которым был нужен только внешний возбуждающий толчок. И такой толчок пришел – с Дона.

С давних времен на Дону осело коренное донское казачество, жившее военной добычей и рыбными промыслами. Население пополнялось выходцами из Московского царства, промышленниками, купцами. Казаки осели на освоенных ими местах, обзавелись хозяйством, и «враги всякого порядка, были не прочь поддержать последний, если только он соответствовал их видам и интересам».

Много крестьян, посадских, холопов бежало на Дон. Казаки принимали всех и никого никогда не выдавали – любое казачество на Дону, Днепре, Волге и Яике было создано беглецами.

Ко второй половине XVII века Тихий Дон переполнился множеством беглых, не чуравшихся грабежа. Пришлые мешали налаженной казацкой жизни, ссорили казаков с московским правительством. Казацкое войско получало из Москвы денежное содержание, хлеб, оружие, порох, свинец. Голытьба не считалась с установившимися на Дону традициями. Привозного хлеба не хватало, и в 1667 году на Дону чуть не возник голод. Единственным выходом стал поход за военной добычей. Черное море было блокировано турками, оставалась только Волга. Разбойничьи шайки уже несколько десятилетий «действовали» на Волге, совершая «походы за зипунами». Туда и отправился с Дона отряд казаков и голытьбы во главе с «начальным человеком Стенькой Разиным». Разграбив несколько торговых караванов на Волге Разин совершил успешный грабительский поход в Турцию. Разграбив персидские берега казаки Разина с богатой добычей вернулись на Дон – в 1669 году. С.Ф. Платонов писал:

«На Дону Разин стал пользоваться громадным значением, так как слава о его подвигах и богатствах, награбленных казаками, все более и более распространялась и все сильнее и сильнее привлекала к нему голутвенных людей».

Слава и количество отрядов Разина росли по мере увеличения количества грабежей и добычи. Историк Н.Н. Фирсов писал:

«Как личность Разин был заметен в толпе, и сразу мог обратить на себя внимание. Его физическая мощь, его быстрая сметливость, энергия и несокрушимая, но сокрушительная воля делали это внимание длительным, привычным для толпы, а оно-то и было психологическим источником его обаяния и власти. Толпе начал казаться он человеком, отмеченным особой властью, знающим воеводство, колдуном, которого ни сабля, ни пищаль не возьмет, а он возьмет все, что захочет».

Царские воеводы попытались – по персидским жалобам – разоружить разинцев и отобрать награбленное на Каспийском море – «отдайте дары, шаховы и купчинины товары и всякие пожитки сполна, да и полонных людей отдайте». Персидские власти упрекали царских воевод в неумении и нежелании унять разбойников. Ответ чиновников был поразителен: «Эти казаки – холопы великого государя, а не разбойники: уже вина им отдана. Что взяли они грабежом ясырь и имущество на войне, так это зачтено им в жалованье и до того нет никому дела». Разин понял, что его боятся – «чтоб он вновь шатости к воровству не учинил и не пристали бы к его воровству иные многие люди». Степан Разин заявил, что казаки – сила, раз их так боятся власти. Сохранилась гневная речь Степана Разина к астраханскому воеводе князю Презоровскому:

«Как ты смел придти ко мне с такими непочтительными словами – чтобы я выдал друзей своих, которые ко мне пристали ради любви и приятства. Вы еще смеете грозить немилостью – я не боюсь ни воеводу, ни того, кто повыше его. Воевода дурак и трус. У меня силы и власти больше, чем у него. Я не холоп, а вольный человек. Я расплачусь с этими негодяями, как следует расплачусь».