Алек Эпштейн - Израильтяне и палестинцы. От конфронтации – к переговорам и обратно

Палестинцы выражали недовольство и касательно процедуры переговоров: по их мнению, Израиль не столько выдвигал свои предложения, сколько «доносил» их до палестинцев в форме ультиматума, который предусматривал только два варианта ответа: «да» или «нет». В итоге в понимании палестинцев Кемп-Дэвид стал «ничем иным, как попыткой Израиля применить силовые методы в переговорном процессе» [52].

Палестинцы считали, что могут согласиться на аннексию Израилем каких бы то ни было частей Западного берега исключительно на условиях паритетного обмена территориями в равном объеме, причем саму свою готовность обсуждать обмен они уже считали уступкой. Во-вторых, палестинские лидеры считали своей важной уступкой готовность признать суверенитет Израиля над Стеной Плача, Еврейским кварталом Старого города, а также еврейскими кварталами в Восточном Иерусалиме, построенными после 1967 года, полагая это более чем достаточным.

С точки зрения палестинцев, «параметры Клинтона» декабря 2000 года, а также переговоры в Табе были шагами в верном направлении, хотя серьезные проблемы по-прежнему существовали и по поводу будущего статуса Иерусалима, и в особенности по вопросу палестинских беженцев. Однако Я. Арафат и члены его команды недооценили, насколько время, имеющееся в их распоряжении, небезгранично. Четыре года переговоров под неусыпным оком Б. Клинтона, М. Олбрайт, Д. Росса и их сотрудников создали у палестинских руководителей ложное ощущение, что их проблемы будут все время находиться в центре внимания президента США и высокопоставленных сотрудников Госдепартамента. Проработав за девять лет от Мадрида до Табы с пятью израильскими премьер-министрами (И. Шамиром, И. Рабином, Ш. Пересом, Б. Нетаньяху и Э. Бараком), палестинские лидеры пришли к верному лишь отчасти выводу, что смогут сработаться со всеми, а если нет – сравнительно небольшой всплеск контролируемого насилия гарантирует им немедленное международное вмешательство во имя защиты их интересов. Однако в январе – феврале 2001 года ситуация изменилась кардинально: приход к власти Джорджа Буша-младшего в США и Ариэля Шарона в Израиле создал совершенно новую ситуацию. А. Шарон, как и Б. Нетаньяху за пять лет до этого, не желал иметь никаких дел с Я. Арафатом, но, в отличие от Б. Клинтона, Дж. Буш-младший как по идеологическим причинам, так и помня негативный опыт своего столь немного добившегося на фронте ближневосточной дипломатии предшественника, не счел нужным давить на израильских руководителей. Я. Арафат прожил до ноября 2004 года, все это время А. Шарон оставался премьер-министром, но он так и не согласился начать новый раунд переговоров с руководителями ООП и ПНА. В ретроспективе очевидно, что именно с приходом к власти А. Шарона сразу после переговоров в Табе (они завершились 27 января 2001 года) и закончился процесс Осло.

Уже к моменту созыва конференции в Мадриде в конце 1991 года арабские интеллектуалы признавали, что после окончания «холодной войны» и войны в Персидском заливе в мире произошли глубокие изменения и что необходимо понять их значение для будущего Ближнего Востока. На повестке дня оказались и вопросы о природе отношений между арабскими государствами и Израилем.

Дискуссия арабской интеллигенции об Израиле и об отношениях с ним в 1990-е годы характеризовалась возрастающим разнообразием. Различалось не только отношение разных кругов к Израилю, но и он сам казался участникам обсуждения все менее и менее монолитным образованием, поскольку все сильнее подчеркивались увеличивающиеся различия между его главными политическими движениями – Партией труда и блоком «Ликуд» – и их отношением к арабским соседям.

С точки зрения хронологии можно поделить восьмилетний период (от церемонии рукопожатия И. Рабина и Я. Арафата в Вашингтоне 13 сентября 1993 года и до краха переговоров в Табе в конце января 2001 года) на четыре периода.

А. Период «начала» процесса Осло, с сентября 1993 по начало 1996 года, характеризовавшийся расширением круга арабских государств, устанавливавших те или иные формы дипломатических и/или экономических отношений с Израилем, и, с противоположной стороны, возрастающими опасениями реакционеров – представителей исламистских движений, а также интеллектуалов с националистическими взглядами.

Б. Период правительства Б. Нетаньяху, с весны 1996 по конец мая 1999 года, начавшийся с созыва саммита арабских государств в Каире, пытавшихся заставить правительство Израиля не отступать от процесса Осло и продвигаться к достижению урегулирования также и с Сирией. Хотя на конференции провозглашалось, что мир – это «стратегический выбор» всех арабских государств, выделялось требование представителей Сирии, настаивавших на том, что при отсутствии прогресса в урегулировании арабским странам следует оказывать давление на Израиль путем замораживания процесса нормализации отношений с ним. Этот период характеризовался значительным снижением порога опасений в консервативных кругах, как исламистских, так и националистических. Вместе с тем арабы, настроенные оптимистично и продолжавшие поддерживать переговорный процесс с Израилем, были в абсолютном меньшинстве в своих социумах.

В. Период правительства Э. Барака, который начался в мае 1999 года с напряженного ожидания возобновления диалога и возвращения той степени взаимного доверия, которая была характерна для правительства И. Рабина – Ш. Переса, а окончился вспышкой новой интифады в конце сентября 2000 года. Среди палестинцев, в особенности в первые месяцы, было заметно острое разочарование политикой Э. Барака из-за непоследовательности и жесткости считавшегося «левым» премьер-министра. Эхуд Барак не способствовал ожидавшемуся от него восстановлению утраченных доверительных отношений с Палестинской администрацией, которая воспринимала его политику как попытку «навязать соглашение» любой ценой.

Г. Период интифады Аль-Акса, начавшейся в октябре 2000 года. Интифада сплотила ряды палестинцев, по мере того как обострялась конфронтация с Израилем. В арабских государствах, напротив, продолжавшееся насилие привело к откату процесса нормализации назад, наиболее очевидным выражением чего стал отзыв из Израиля послов Египта и Иордании, разрыв отношений с Марокко и Тунисом и резкое ухудшение отношений с Катаром и Оманом. Мавритания осталась единственной мусульманской страной, и в дни второй интифады поддерживавшей полные дипломатические отношения с Израилем на уровне посольств.