Алек Эпштейн - Израильтяне и палестинцы. От конфронтации – к переговорам и обратно

В отличие от конфликтов между государствами участники межгрупповых конфликтов не постоянны и не имеют ни независимости, ни четкого территориального определения [3]. Как следствие, лидеры таких групп, во-первых, не обладают ни монополией на применение силы (ярким свидетельством чего стали многочисленные террористические акты, проведенные всевозможными «фронтами» и «бригадами», мало (если вообще) контролировавшимися официальными руководителями органов власти Западного берега и Газы: покойным Я. Арафатом, М. Аббасом или И. Ханией), ни достаточными гарантиями на одобрение со стороны их избирателей (свидетельством чего стали выборы, проигранные возглавлявшимся М. Аббасом ФАТХом в 2006 году, равно как и выборы в Израиле, проигранные «левыми» правительственными коалициями после подписания и реализации соглашений Осло и после провала переговоров в Кемп-Дэвиде и Табе соответственно в 1996 и 2001 г.). Во-вторых, в отличие от государств, которые защищены от исчезновения нормами международного права, группы сталкиваются с угрозой «этнической чистки» и ее радикальной формы – геноцида; подобный страх довлеет как над палестинскими арабами (особенно в свете Накбы 1948 года), так и над евреями-израильтянами (прежде всего в свете Холокоста) [4]. Межгрупповые конфликты, таким образом, отличают ярко выраженный характер острого противоборства, беспорядочность и склонность к анархии; они пробуждают в участниках радикальное понимание собственного своеобразия и готовности к самым крайним мерам во имя обеспечения безопасности; различия между участниками вооруженного конфликта с обеих сторон и гражданским населением расплывчаты. Учитывая, что служба в армии в Израиле – обязательная и мужчины призываются на порой весьма продолжительные резервистские сборы и в 25, и в 35, и в 45 лет, можно и в самом деле прийти к выводу, сделанному бывшим начальником Генерального штаба ЦАХАЛа И. Ядином: «Каждый гражданин страны – это солдат, находящийся в одиннадцатимесячной увольнительной» [5]; при таком подходе где же найти в стране собственно гражданское население? Аналогичным образом существует очевидная проблема разделения между «боевиками» и «гражданским населением» в палестинском социуме, причем насколько верно утверждение о том, что большинство палестинцев в террористических актах непосредственно не участвует, настолько же верно и то, что это большинство террор не осуждает, а скорее, напротив, видит во взрывающихся в автобусах самоубийцах и ракетчиках, запускающих свои изделия (зачастую кустарного производства) по израильским домам, промышленным объектам и учебным заведениям, национальных героев, о которых нужно рассказывать в школах и даже детских садах. Националистический милитаризм отличает палестинцев в едва ли не большей степени, чем израильтян, логика гражданского демократического государства, в котором бы соблюдались права меньшинств, в целом чужда им, и это бессмысленно отрицать. Лозунг ООП о создании на территории Палестины единого светского демократического государства (естественно, с арабским большинством) имел сугубо утилитарные цели, будучи обращенным к западной аудитории, восприимчивой к подобной риторике [6]. В самом палестинском социуме куда большим спросом пользуется лозунг «Огнем и кровью освободим тебя, Эль-Кудс» [Иерусалим] и ему подобные. Ни израильтяне, ни палестинцы не стремятся к созданию гражданских государств; скорее напротив, в восприятии обоих народов критически важно избежать развития событий по такому сценарию, сохраняя верность куда более «значимым» ценностям: земле Палестины/Эрец-Исраэль, «праву на возвращение», Иерусалиму как столице и т. д.

Научно-теоретическая база, применявшаяся в прошлом для изучения палестино-израильского конфликта, слишком часто строилась на наследии миротворческого процесса в рамках арабо-израильского урегулирования, являющегося межгосударственным, тогда как палестино-израильский конфликт – это, по существу, конфликт межобщинный [7]. Применимость теорий мирного урегулирования межгосударственных конфликтов к сфере конфликтов межобщинных была поставлена под сомнение отдельными экспертами еще во времена «холодной войны», а позднее открыто оспорена в период, когда было достигнуто то или иное урегулирование между противоборствующими группами в Южной Африке, Ливане и Северной Ирландии. Однако до сих пор в том, что касается палестино-израильского конфликта, доминирует именно подход межгосударственного урегулирования, который становится с годами всё менее и менее адекватным изменяющимся обстоятельствам. Представляется, что имеет смысл представить вкратце, какое место занимала «палестинская проблема» и попытки ее хотя бы частичного разрешения в общем комплексе вопросов, касавшихся арабо-израильского урегулирования. История не начинается сегодня, и невозможно конструктивно выдвигать и обсуждать никакие новые идеи, не попытавшись понять, что и почему «не сработало» в предшествующие десятилетия.

Любая попытка объяснить провал мирного процесса Осло должна учитывать наследие миротворческого процесса в рамках арабо-израильского конфликта, поскольку палестино-израильский конфликт в целом сложился как один из аспектов более широкой мозаики региональных противостояний. Именно это обстоятельство повлияло на формирование ожиданий в отношении процесса Осло и последовавших за ним миротворческих инициатив.

В ноябре 1947 года Генеральной Ассамблеей ООН было принято решение о разделе Палестины/Эрец-Исраэль на два государства для двух соперничавших национальных общин – евреев и палестинских арабов. Первые были главным образом иммигрантами, бежавшими от преследований и заселявшими страну, которую они расценивали как свою историческую родину; вторые являлись на этой территории местными жителями, хотя и в этом случае немалая часть прироста населения объясняется иммиграцией. Хотя те, кто инициировал и принимал решение о разделе, надеялись таким образом мирно завершить тридцатилетнее британское мандатное правление, его результатом явилось обострение конфликта между двумя общинами, который начал вызревать с того момента, как еврейские иммигранты впервые переселились в Палестину в конце XIX века. Сразу после принятого решения о разделе Палестины/Эрец-Исраэль на два государства – еврейское и арабское – начался достаточно массовый исход арабских жителей из Хайфы и других районов, где планировалось создание будущего еврейского государства. В стране фактически началась гражданская война между еврейской и арабской общинами.