Алек Эпштейн - Израиль и (не)контролируемые территории. Уйти нельзя остаться

Гилад Шер, едва ли не наиболее близкий политический соратник экс-премьера Эхуда Барака и руководитель делегации по переговорам с представителями Палестинской администрации, свидетельствует о том, что уже в ходе переговоров в Табе во второй половине января 2001 года Ахмед Куреи (Абу-Алла) и Саиб Арикат, палестинские политики, не считающиеся непримиримыми радикалами, «с порога» отвергли проект урегулирования, который предусматривал уход Израиля с 92 % территорий Западного берега и эвакуацию как минимум 90 израильских поселений [279]. Представленная палестинскими представителями карта хотя и допускала возможность аннексии Израилем ряда поселений в районе Ариэля, Гуш-Эциона и Латруна, предусматривала уход Израиля как минимум с 96,5 % контролируемых территорий, а также эвакуацию Кирьят-Арбы и всех еврейских поселений в районе Большого Иерусалима, созданных после 1967 года, в том числе Маале-Адумим и Гиват-Зеэва, а также новых еврейских районов Восточного Иерусалима Хар-Хома и Рас-эль-Амуд [280]. По словам тогдашнего министра иностранных дел Израиля Шломо Бен-Ами, в Табе израильские участники переговоров выразили готовность передать под палестинский контроль 94 % территорий Западного берега, что требовало бы эвакуировать 102 поселения [281]. Г. Шер утверждает, что израильская делегация настаивала на аннексии (в том числе и на условиях долгосрочной аренды) территорий Западного берега общей площадью 650 квадратных километров [282]. Ш. Бен-Ами приводит другие данные: Израиль требовал территории общей площадью 440 квадратных километров, где которых находятся 32 поселения, в которых на тот момент проживали 137 тысяч человек [283]. Палестинцы же, по его словам, были готовы согласиться на аннексию Израилем территорий общей площадью 131 квадратный километр (требуя при этом равноценной компенсации из суверенной территории Израиля в пределах «зеленой черты»), на которой находилось всего 17 поселений, в которых проживали лишь 32 тысячи еврейских поселенцев [284]. Стороны так и не смогли прийти к соглашению.

Почти все предложения команды Э. Барака были категорически неприемлемыми для нового израильского премьер-министра и членов сформированного им кабинета. Первейшая задача А. Шарона состояла в том, чтобы дезавуировать все то, что было сказано официальными представителями Израиля в ходе переговоров 2000–2001 годов. Эта задача облегчалась двумя факторами – как тем, что никаких соглашений в итоге подписано не было, а раз так, не существовало никаких обязывающих документов, которым Израиль должен был следовать, так и тем, что за две недели до избрания нового премьер-министра в Израиле к власти в США пришел новый президент, который абсолютно индифферентно отнесся к «параметрам Клинтона» и всему ближневосточному переговорному наследию предыдущей администрации. Спустя менее чем семь месяцев после саммита в Кемп-Дэвиде Я. Арафат остался единственным из его участников, остававшийся на своем посту.

В-третьих, большое значение имел тот факт, что палестинцы начали вооруженное восстание спустя несколько недель после саммита, на который израильские руководители возлагали надежды, касавшиеся выработки соглашения об окончательном мирном урегулировании конфликта. В результате в израильском обществе сформировалась и окрепла доктрина, гласившая, что Израилю просто не с кем вести переговоры на палестинском направлении, что руководство ПНА в принципе не стремится к мирному урегулированию. Следствием этого разочарования стало ужесточение израильских позиций, ибо – зачем выражать готовность к уступкам во имя мира, когда возможность мирного урегулирования более вообще не стоит на повестке дня?!

Здесь и прошла линия водораздела. Если раньше в израильском обществе спор шел между сторонниками доктрины «неделимой Эрец-Исраэль» и приверженцами формулы «территории в обмен на мир», то после сентября 2000 года в обществе окрепло осознание того, что Израиль не может и не сможет добиться мирного урегулирования ни при какой готовности к территориальным уступкам. Если до этого полемика велась о том, стоит ли мирный договор, долговечность которого никто не мог гарантировать, отказа от тех или иных территорий, важных с исторической, религиозной, символической или военной точки зрения, то теперь пришло осознание, что никакой отказ Израиля от территорий, занятых в ходе Шестидневной войны и все еще контролировавшихся им, не способен обеспечить Израилю мир. С некоторой точки зрения, контролируемые территории потеряли свою ценность, ибо исчезла все время отвергавшаяся, но при этом не забывавшаяся надежда обменять их на «мир». Возможный уход с территорий потерял свое главное практическое и моральное оправдание.

При этом не было никакого основания полагать, что палестинские руководители вдруг изъявят желание пойти на мирное соглашение с Израилем на условиях значительно худших, чем те предложения, которые обсуждались ими с членами «команды Барака». Повторять же предложения Э. Барака Ариэль Шарон категорически отказался.

Команда Э. Барака, как верно отметил Ш. Бен-Ами в своей книге, дошла до самых границ возможностей переговорного процесса, однако, даже исчерпав эти возможности, вожделенного мира достигнуть не удалось. В этой ситуации можно было прийти к одному из двух выводов. Первый возможный вывод состоял в том, что израильские уступки, при всей их значительности, были все же недостаточны, и нужно продолжать движение в том же направлении в надежде, что на каких-то условиях палестинские руководители согласятся подписать соглашение о прекращении конфликта. Именно таков был ход мысли Й. Бейлина и его политических сторонников, присоединившихся к нему в работе над так называемым Женевским соглашением, опубликованным в октябре 2003 года [285]. Проблема состоит в том, что большинство израильтян категорически не верят в то, что это соглашение, будь оно реализовано, на самом деле приведет к миру, а не к дальнейшему ухудшению положения в сфере безопасности и, в перспективе, к третьей интифаде. При этом справедливость требует отметить, что и среди израильтян большинство выступают категорически против столь масштабных уступок (в Женевском соглашении речь шла об уходе Израиля с 97 % территории Западного берега, ликвидации целого ряда еврейских поселений, среди которых значился и город Ариэль, передаче под контроль ПНА трех из четырех районов Старого города Иерусалима и т. д.). Статья 4.1.А Женевского соглашения гласит: «В соответствии с резолюциями № 242 и № 338 Совета Безопасности ООН, граница между Палестинским государством и Израилем будет основана на линии 4 июня 1967 года с взаимными изменениями в соотношении 1:1, как обозначено на прилагаемой к настоящему соглашению карте № 1». Согласно этой карте, лишь поселенцы, живущие в Маале-Адумим, Гиват-Зеэве, Гуш-Эционе и некоторых других местах в непосредственной близости к «зеленой черте», смогут остаться в своих домах. Остальные поселенцы, численность которых составляет не менее 100 тысяч человек, согласно Женевскому соглашению, будь оно реализовано, должны были бы покинуть свои дома. В статье 4.5.А Женевского соглашения говорится: «Израиль отвечает за предоставление нового места жительства израильтянам, проживающим в настоящее время на территории создаваемого Государства Палестина» [286]. С израильской стороны проект Женевского соглашения подписали в ноябре 2003 года лишь четыре действующих (Хаим Орон, Авраам Бург, Амрам Мицна и Юли Тамир) и пять бывших (Йоси Бейлин, Узи Барам, Амнон Липкин-Шахак, Далия Рабин и Нехама Ронен) членов парламента [287]; ни один из них не занимал каких-либо министерских постов в правительственных коалициях А. Шарона [288]. И хотя нынешний президент Израиля Ш. Перес не так давно говорил о возможности (впрочем, пока лишь умозрительной) «поднять с насиженных мест более двухсот тысяч поселенцев» [289], совершенно очевидно, что шансы на реализацию Женевского соглашения в обозримой перспективе кажутся ничтожными.