Марина Глеб - Имперская идея в Великобритании (вторая половина XIX в.)

Традиционно распространение английской власти на «нецивилизованные» страны представлялось как альтруистическая политика приобщения отсталых обществ к передовой культуре. По мнению современников, Британия представляла собой образец прогресса в политической, экономической сферах и была призвана передавать свой опыт другим. Согласно теории ведущего британского социолога конца XIX в. Б. Кидда, западные нации должны были занимать господствующее положение как благодаря «расовому преобладанию», так и из-за достигнутой степени «социальной эффективности» [79]. Следовательно, англичанам присваивалось не только моральное призвание, но и право на перестройку иных обществ, на извлечение природных богатств, которыми последние воспользоваться не в состоянии. Рассуждая о будущем Британской Индии, известный журналист М. Таунсенд весьма скептически оценивал способность индийцев к прогрессу. На его взгляд, жители Индии «за три тысячи лет не достигли ни одной победы над природой, не подняли науку на более высокий уровень, не разработали новую, способную давать результаты социальную идею, не усовершенствовали стиль жизни» [80]. Безусловная вера европейцев в силу прогресса, в способность западных рас привить туземцам совершенно новые ценности и систему социальных отношений нередко вызывала ломку традиционных, сложившихся за века, укладов обществ Азии и Африки.

На самом высшем уровне ведущие государственные деятели последней трети XIX в., члены как консервативных, так и либеральных правительств внесли свой вклад в процесс переоценки роли коронных колоний и зависимых территорий в экономическом процветании страны. В своих выступлениях лидеры британской нации санкционировали активную разработку экономических потенциалов «зависимой империи». Практически вне зависимости от реальной полезности британских владений в Азии и Африке на эту часть империи возлагались значительные надежды. Подобные взгляды четко выразил обозреватель ведущей британской газеты: «Какой бы ни была торговая и экономическая ценность Центральной Африки, мы не можем, имея столько много энергичных конкурентов, отказываться от владения любой страной, которая может представить новое поле для коммерческих предприятий» [81]. В кризисные 1880—1890-е гг. империя начинает восприниматься как своеобразный спасательный круг, необходимый Британии для того, чтобы уцелеть в бурном море экономической конкуренции. Этот мотив слышен во многих выступлениях лорда Солсбери, лидера консервативной партии с 1880 г. В своей речи в Брэдфорде в мае 1896 г. он объявил о том, что правительство должно принять на себя новую ответственность по открытию рынков среди «полуцивилизованных наций», что жизненно необходимо для промышленности страны [82]. В идеологии консервативной партии интересы торговли, открытие новых рынков и защита старых становились приоритетными направлениями деятельности государственных учреждений, с успехом реализовывались консервативными правительствами. Отметалась сама возможность существования перенаселенных Британских островов, хотя бы на день отрезанных от зависимых территорий [83].

Следует отметить, что, несмотря на крайне незначительное число реально эмигрировавших в страны Азии и Африки англичан, требование о расширении поля для эмиграции было постоянным. Еще в феврале 1870 г. королеве Виктории была подана петиция 100 тыс. английских рабочих. Согласно тексту петиции рабочие были обеспокоены тем, что королеве «советуют отказаться от колоний, имеющих миллионы акров земли, которые могли бы быть использованы с прибылью и для колоний, и для нас самих, как область для эмиграции» [84]. О необходимости спонсируемой государством экспансии ратовал специальный комитет по колонизации, работавший в конце 1880-х гг. [85]Правда, уже некоторые современники отмечали невозможность основывать постоянные поселения европейцев на большей части приобретенных территории из-за особенностей местного климата [86]. Либеральный ученый, автор классического труда «Империализм», Дж. Гобсон в своем критическом исследовании отмечал, что практически ни на одной из имперских территорий, приобретенных с 1870 г., не образовалось значительного английского поселения, и «весьма сомнительно, чтобы подобные поселения могли возникнуть» [87]. Однако нельзя не признать значение идеи обеспечения возможностей для эмиграции в имперской идеологии.

На изменение общественного мнения в отношении к колониальным владениям страны значительное влияние оказала мировая экономическая ситуация последней трети XIX в. Одной из ее особенностей оказалось стремление промышленных лидеров государств обеспечить себя надежными рынками. В середине XIX в. Англия обладала передовой промышленностью и самым большим флотом, получив, таким образом, карт-бланш на колониальные захваты. В последней трети XIX в. стал очевидным растущий интерес европейских держав к независимым и даже находившимся в сфере британского контроля территориям. Английское общество узнавало об угрозе иностранной конкуренции из огромного количества памфлетов с грозными названиями, например, «Как нас бьют на международных рынках», «Падение нашей промышленности», «Конкуренция иностранцев», «Отступление по всей линии» [88]. На смену космополитизму свободной торговли в Англии приходит новый принцип: торговля следует за флагом. Лучшим способом для расширения торговли начинает считаться расширение территориальных границ. Ведь европейские страны предпочли пойти по пути колониальных захватов, в которых преуспела Англия, отвергнув предложенную фритредерами схему свободных экономических отношений.

Конкуренция европейских держав и необходимость предпринимать ответные меры во благо процветания Англии и всей империи нашли свое отражение в имперской идее и стали сильнейшим стимулом к проведению активной колониальной политики. Особенно настораживал деловые британские круги бурный экономический рост Германской империи, а также поддержка немецких экспансионистов со стороны правительства. Королевская комиссия по изучению причин упадка британской торговли и промышленности (1886 г.) одной из наиболее значительных причин кризиса назвала германскую конкуренцию. В заключительном отчете комиссии говорилось: «В каждой части земного шара ощущается настойчивость и предприимчивость немцев» [89]. В этот период приобретение одной страной новых территорий начинает рассматриваться как ущерб или угроза для другой, провоцирование конфликтов и приближение вероятности войны. Общественная тревога подогревалась экспансионистскими речами и пессимистическими прогнозами о судьбе страны. «Каждая миля территории и каждый возможный покупатель, захваченные нашими конкурентами, потеряны для нас», – предупреждали сторонники имперской экспансии [90].