Марина Глеб - Имперская идея в Великобритании (вторая половина XIX в.)

Лозунгами дня в Великобритании стали невмешательство и независимость, с готовностью воспринятые и в «белых колониях». В 1859 г. А. Гальт, министр финансов Канады, пресек протесты Англии по поводу введения страной протекционистских пошлин. Он основывал свои аргументы на том, что действия Великобритании противоречили принципам самоуправления страны [242].

Постепенно к правительствам колоний переходили основные права, традиционно принадлежавшие короне. Получение права на представительное правление обычно сочеталось с переходом коронных земель в распоряжение колонистов. Контроль над торговлей начал переходить к колониям с 1846 г., времени введения фритреда в Великобритании. В 1850—1860-х гг. в Канаде и Новой Зеландии были приняты конституции. И даже контроль над политикой в отношении коренного населения колоний был передан в руки колониальных властей. Колониям предоставлялось право содержать собственные войска, британские гарнизоны были выведены из Канады, австралийских провинций. Стремление британцев сохранить самоуправляющиеся колонии в сфере своего влияния подтверждает и сохранение контроля над их внешней политикой. Показательной является та озабоченность, которую у британских политиков вызывала проблема взаимоотношений Канады и США. Сотрудничество двух стран усилилось благодаря американо-канадскому договору 1854 г., в соответствии с которым канадские продукты получили свободный доступ на американский рынок. Дополнительный стимул торговле придало начало гражданской войны между американскими штатами. И хотя после 10 лет действия договор не был возобновлен, угроза присоединения канадцев к бывшим североамериканским колониям представлялась весьма реальной. В 1848 г. в редакционной статье «Североамериканского обозрения» утверждалось, что вскоре Британия потеряет все свои владения в Америке. «Многие (канадцы) выступают за сохранение связей со страной-матерью, но колонисты, которые предпочитают независимость или присоединение к Соединенным Штатам, в ближайшее время окажутся в большинстве», – отмечали американские наблюдатели [243].

Концепция отношений метрополии с переселенческими колониями в середине XIX в. была сформирована под воздействием принципов невмешательства и естественного права. Империя в 1850—1860-х гг. рассматривалась как своеобразное подобие семьи. Будущее британских колоний определялось по аналогии с процессом роста и взросления человека. Английская пресса приветствовала образование канадской конфедерации, отметив, что отношения между метрополией и колониями должно напоминать «отношения матери к дочери, уже взрослой и живущей на свои средства» [244]. Использование образа семьи в описании империи предполагало, что узы духовного и кровнородственного порядка имеют гораздо большее значение для ее членов, нежели механические, формальные связи. Общество постепенно привыкало к мысли о том, что колонии развиваются по естественному пути – к неизбежному отделению от «страны-матери».

Вместе с тем уверенные в своем безусловном лидерстве англичане в середине XIX в. традиционно низко ценили свои владения как в материальном плане, так и в отношении военно-политического сотрудничества.

Ведущий теоретик Манчестерской школы Дж. Брайт во время своего выступления в Бирмингеме 29 октября 1858 г. заявил, что практически все владения короны принесли народу Англии лишь расходы [245]. Заместитель министра колоний в 1860-х гг. Ф. Роджерс отрицал возможность существования общих интересов у Англии и зависимых владений и считал, что «судьбой наших колоний является независимость» [246]. Подобные взгляды были характерны для многих членов либеральной партии в середине XIX в. По мнению лидера либералов У. Гладстона, сохранение Канады в составе империи являлось лишь вопросом престижа, но не интересов Великобритании [247].

Британские политические деятели середины XIX в. не имели в виду полную дезинтеграцию империи в ближайшей перспективе, в чем их впоследствии неоднократно обвиняли политические оппоненты. Это демонстрирует тот факт, что самым радикальным шагом либеральных кабинетов стало предоставление ответственного правительства и конституций некоторым переселенческим колониям – Канаде, австралийским провинциям, Новой Зеландии. Однако ограничение прав короны в этих государствах происходило постепенно и медленно и не касалось важнейших элементов независимости – права заключать договора с иностранными государствами и вести самостоятельную внешнюю политику. Возможность получения любой колонией полной независимости рассматривалась в отдаленной перспективе, когда они смогут сровняться с Великобританией по уровню экономического развития и количеству населения.

Не будет преувеличением утверждение о том, что сформированная либеральными политиками в середине XIX в. идея империи способствовала развитию движения за имперскую интеграцию в конце века. Отказ Англии от односторонней авторитарной политики, реальное увеличение самостоятельности переселенческих колоний заложили прочную основу для дальнейшего взаимовыгодного сотрудничества между метрополией и доминионами. Даже в разгар дискуссий об имперской интеграции на рубеже XIX–XX вв. самые упорные консолидационисты не оспаривали либеральные принципы, заложенные в основу политической системы государств «белой империи». Благодаря принятию либеральных идей самоуправления и невмешательства во внутренние дела своих доминионов Англия смогла заручиться поддержкой этих сообществ в конце XIX в., провести в 1920—1930-х гг. трансформацию Британской империи в Содружество Наций.

Начало новому этапу в развитии имперской идеи положил период так называемой «имперской паники» 1869–1871 гг. «Паника» была спровоцирована действиями министра колоний либерального правительства 1868–1874 гг. лорда Гренвилла, форсировавшего вывод английских войск из Новой Зеландии в разгар восстания местного племени маори. Протесты против этого решения выражались как в виде публикаций в периодической печати, так и в проведении серии митингов и собраний противников правительственной политики. В обеих палатах британского парламента вносились запросы о намерениях правительства, в которых выражалось беспокойство по поводу общего направления развития колониальной политики. Члены палаты лордов 14 февраля 1870 г. потребовали у правительства отказаться от политики «расчленения империи», если таковая была официально принята [248]. Представители колоний настаивали также на проведении в Лондоне конференции для обсуждения изменений в имперских отношениях. Эту идею активно поддерживало Королевское колониальное общество (с 1870 г. – Имперский колониальный институт), основанное 26 июня 1868 г. Пожалуй, впервые в истории викторианской Англии колониальное общество поставило цель распространения имперской идеи. Его члены обязались способствовать консолидации «различных сообществ и интересов, в настоящее время беспорядочных и хаотических, которые и составляют Британскую империю» [249].