Леонид Кукушкин - История православия

Здесь следует отметить, что рассматриваемый период был временем интенсивной миссионерской деятельности Русской Церкви, распространявшей православную веру среди народов севера и северо-востока России.

2. Для русского монашества XV в. был центральным пунктом его истории. Г. Федотов, следуя Ключевскому, называл монастыри, возникшие в это время, северной Фиваидой, сравнивая деятельность монахов, вышедших из «гнезда Сергеева», с деятельностью отшельников первых веков христианства в пустынях Египта. «Птенцы гнезда Сергиева» – ученики преп. Сергия Радонежского и ученики его учеников. О самом св. Сергии и его любимом ученике св. Кирилле Белозерском уже говорилось ранее; теперь речь пойдет преимущественно об их последователях. Здесь уместно вспомнить приведенный выше рассказ о том, как после горячей молитвы о своих учениках преп. Сергий увидел множество птиц и услышал голос, говоривший: «Сергий! Господь услышал молитву твою о чадах твоих! Так умножится число учеников твоих, и после тебя не оскудеет число твоих последователей». Благодаря этому видению выражение «птенцы гнезда св. Сергия» становится не просто общепринятой метафорой, а приобретает смысл сбывшегося благодатного предсказания. Чтобы дать читателю представление о масштабах монастырского строительства в конце XV в. и в XVI в., приведем некоторые цифры: за более чем двухвековой период монгольского ига в России было основано менее трехсот монастырей, а за последующий век – около пятисот, причем в последней цифре не учтены монастыри, построенные в юго-западных епархиях, поскольку эти области тогда не относились к московской митрополии.

Рассказ о монастырях, основанных в рассматриваемое время, естественно начать с «гнезда» – Троице-Сергиевой лавры, основанной Сергием Радонежским в 1335 г. После его смерти в 1392 г. игуменом монастыря стал его ученик преп. Никон, которого Сергий перед смертью назначил своим преемником. Никон пришел в лавру из Юрьева-Поволжского, но был отослан в серпуховский Высоцкий монастырь к ученику Сергия Афанасию. Там Никон преуспел в иноческой деятельности и через два года стал священником. Вскоре Сергий, узнав об успехах молодого монаха, принял его в лавру и велел жить в его келье. Здесь, по словам «Жития», Никон «обрел высшее училище духовного любомудрия в беседах с Сергием и новое поощрение к подвигам и добродетелям, подкрепление и утешение в его сильной молитве и ограждение от искушений в его руководстве. Так почил на

Никоне дух Сергия, который сперва возложил на него часть своих попечений о братии под своим наблюдением, а за шесть месяцев до своего преставления передал ему начальство над своей лаврой». Устав от административной деятельности, св. Никон попросил братию отпустить его в пустыню, где шесть лет провел в безмолвии. Затем по неотступным просьбам насельников монастыря Никон был вынужден вернуться к обязанностям игумена, но с условием, что будет ему позволено по несколько часов ежедневно посвящать «умной молитве» и священнобезмолвию. Однажды в начале 1408 г. после долгой ночной молитвы преподобный задремал, и тут явились ему великие святители и чудотворцы Петр, Алексей и Сергий. «Угодно Богу, – произнес Сергий, – чтобы нашествие иноплеменников коснулось этой обители. Но не следует скорбеть и смущаться – искушение будет недолгим и лавра моя не запустеет, но после распространится еще более». Вскоре хан Едигей появился у московских стен, а его воины в поисках пропитания грабили и жгли окрестности столицы. Тогда была опустошена и сожжена Троице-Сергиевая лавра. Когда татары были вынуждены вернуться в свои степи, преп. Никон на пепелище возвел новые строения с деревянным храмом Св. Троицы, который в 1422 г. был заменен каменным, для чего великий князь позволил монахам брать камень, дерево и другие строительные материалы бесплатно. В этом храме были захоронены обретенные мощи св. Сергия Радонежского, а в 1426 г. возле храма похоронили скончавшегося св. Никона, многолетнего игумена Троице-Сергиевой лавры.

На протяжении XV в. монахами из лавры были основаны 27 пустынных и 8 городских монастырей. Этими обителями были намечены дальнейшие направления монастырской колонизации XV и XVI вв. Говоря о географии этого интенсивного процесса, Ключевской пишет: «Если вы проведете от Троице-Сергиевого монастыря две линии, – одну по реке Костроме на реку Вычегду, другую по Шексне на Белозеро, – то этими линиями будет очерчено пространство, куда с конца XIV в. усиленно направлялась монастырская колонизация из монастырей центрального междуречья Оки – Волги и их колоний. Небольшие местные речки были унизаны десятками монастырей, основатели которых выходили из Троице-Сергиевой обители, из Ростова (св. Стефан Пермский), из монастырей Каменного на Кубенском озере и Кириллова Белозерского. Водораздел Костромы и Сухоны, покрытый тогда дремучим Комельским лесом, стал русской заволжской Фиваидой. Во второй половине XV в. монастырская колонизация перешла из Белозерского края в бассейн реки Онеги; постриженик Кирилова монастыря преп. Александр Ошевнев основал Ошевенский монастырь к северу от Каргополя, получив пособие из Новгорода, а еще в 1429 г. более ранний постриженик того же монастыря, Савватий, поставил первую келью на Соловецком острове, где после его смерти новгородец Зосима устроил знаменитый беломорский монастырь. Так дело продолжилось и в XVI в. Основанный в конце XV в. на реке Нурме монастырь преп. Корнелия Карельского, выходца из обители преп. Кирилла Белозерского, в XVI в. выдвинул основателей шести новых монастырей, а инок Пахомий, вероятно, в самом начале XVI в. далеко оставил за собой Шексну и по Онеге продвинулся за Каргополь, поставив к северу от него монастырь на реке Кене, а постриженик пахомцев двинский крестьянин Антоний передвинулся на Двину под Холмогоры и среди озер основал в 1520 г. Сийский монастырь».

Кроме очевидного религиозного аспекта основание монастырей выполняло важную хозяйственную задачу. Насельники активно осваивали окрестные земли – расчищали лес, сушили болота, пахали, косили, разводили огороды. Вблизи монастырей возникали села и города, миссионеры обращали нехристианское население. Часто монастыри в отдаленных местах севера возникали в расчете на дальнейшую миссионерскую деятельность. Основание монастырей в рассматриваемый период становится для постриженников своего рода модой: каждый инок мечтает удалиться в пустыню и основать там келью и часовню или церковь – зерно будущего монастыря. Однако основание наиболее знаменитых монастырей, таких как Троице-Сергиевский, Кириллов, Ферапонтов, Волоколамский, Соловецкий, Валаамский, не имело в виду веяние моды – их основатели ставили перед собой и иноками единственную цель – воспитание личного благочестия, залога спасения и жизни вечной. Конечно, эта цель, как всякий идеал, при реализации размывалась социальными и иными проблемами, помешать этому были призваны новые уставы, строго соблюдавшиеся в большинстве обителей. Идеологией уставов, их стержнем является независимость монашества от мира. Однако, как указывает Федотов, «обычная суровость и смирение монастырских подвижников не мешает им выступать обличителями, когда грешником является кто-нибудь из сильных мира сего… Впрочем, эти столкновения с миром, как и всякий выход в мир, редки и исключительны. Северный подвижник жаждет прежде всего безмолвия… Тем не менее мистическое самоуглубление, бегство в пустыню не мешает северным подвижникам постоянно прославлять любовь как «главизну добродетелей» и излучать ее при всяком соприкосновении с людьми. И контекст, и разъяснения книжных документов не оставляют сомнений в том, что эта любовь направлена не только к Богу, но и к человеку».