Коллектив авторов - Историческая культура императорской России. Формирование представлений о прошлом

Знакомство при помощи журналов с лучшими образцами современной научной литературы не только способствовало оперативному распространению исторических знаний среди провинциальных читателей, но и формировало представление о тематических приоритетах академической науки, о нормах историописания, о методах и источниках исторического исследования. Чтение художественных текстов (исторических романов, повестей) обусловливало воспитание ценностного отношения к прошлому, его более активное «присвоение». Информационная функция журнала реализовалась и при помощи критических разборов монографий, сборников документов, учебных пособий по истории.

Дискурс о прошлом «Вестника Европы», как впрочем и других толстых журналов, предназначался всем читателям: как жителям столиц, так и провинции. Однако в нем можно выделить совокупность текстов, адресованных главным образом провинциальным интеллектуалам. С начала 1870-х годов редакция регулярно помещала обзоры литературы по региональной истории и краеведению. Внимание к работам провинциальных авторов объяснялось самой редакцией журнала несколькими обстоятельствами. Выдвигая в качестве одной из важнейших задач развития нации самопознание , «Вестник Европы» исходил из того, что изучение как прошлого, так и настоящего «должно быть поддержано работой всей страны, работою местных сил» [857]. Именно местной интеллигенции отводилась основная роль в изучении прошлого русской провинции. Как считали петербургские публицисты, обращение к прошлому регионов Российской империи должно способствовать росту самосознания провинциального общества и реконструкции тех фрагментов прошлого, которые обычно ускользали от внимания столичных историков или могли быть восстановлены только по местным источникам.

В связи с этим примечательна позиция редакции в уже упомянутой дискуссии об отношении столичной печати к провинции. «Вестник Европы» так отвечал на обвинения в игнорировании столичной печатью интересов провинциальной России:

До сих пор приходится слышать и читать упреки какому-то «Петербургу», что он не знает провинции и народа… Под словом «Петербург» можно подразумевать весьма различные вещи, в упомянутых укорах всего чаще понимается именно Петербург административный, когда он не оказывает достаточного внимания к каким-либо местным вопросам провинции… С другой стороны, предполагаемое малое знание провинции Петербургом составляет вину самой провинции. До последнего времени она слишком мало изучала и вводила в литературу свою местную историю, свои общественные и народные отношения [858].

С усилением, как в количественном, так и в качественном отношении самой провинциальной литературы, увеличивалось и число публикаций, посвященных провинциальной истории и краеведению.

«Вестник Европы» чутко следил за новинками «областной литературы», уделяя особое внимание историческим разделам многочисленных губернских сборников, издававшихся, главным образом, статистическими комитетами [859]. Помещая рецензии на такие издания, журнал не только представлял читателям результаты работы местных историков и краеведов, но и координировал деятельность местных ревнителей старины. В числе наиболее предпочтительных направлений по воссозданию прошлого русской провинции либеральные обозреватели журнала называли: сбор и публикацию материалов местных архивохранилищ, фольклорных и этнографических источников; правильную организацию археологических раскопок; учреждение музеев и общественных организаций, занимающихся изучением истории родного края. Журнал сообщал о проведении археологических съездов, деятельности краеведческих и педагогических музеев, губернских архивных комиссий, провинциальных историко-филологических обществ, акцентировал внимание на роли статистических бюро в изучении истории русской провинции. Внимательное изучение рецензий, анонсов, информационных сообщений о прошлом русской провинции на страницах «Вестника Европы» позволяет сделать вывод о том, что журнал видел роль местной интеллигенции не только в изучении, но и популяризации истории родного края. История провинции рассматривалась как основа просвещения населения, формирования регионального и национального самосознания (как части и целого). Участие провинциальной интеллигенции в этом процессе оценивалось изданием как подвижничество, проявление гражданской позиции, как деятельность, заслуживающая уважения и подражания. Показателен, с точки зрения риторических приемов конструирования образа провинциала-подвижника, фрагмент рассказа об издании, освещающем деятельность Минусинского краеведческого музея:

Нас вообще радует появление серьезных трудов по какой-либо отрасли науки и публицистики в провинциальной литературе. Наша провинция, за исключением четырех университетских городов, так обделена средствами образования, что от нее немыслимо требовать сколько-нибудь значительной научной деятельности: отсутствие книг… отсутствие людей с научными интересами способны убить всякую любознательность, всякий порыв работать хотя бы в тесных условиях местного изучения. И если, тем не менее, изредка являются труды подобного рода, они внушают особое уважение, потому что для совершения их нужно много бескорыстной любви к науке, много нравственной выдержки в неблагоприятных условиях провинциального захолустья, без опоры в сочувственном кружке, без обмена мысли с товарищами по занятиям, часто при затруднениях материальных [860].

Приведенный отрывок, во-первых, свидетельствует о внимании издания к провинции; во-вторых, демонстрирует сочувственное, но несколько снисходительное отношение столичного рецензента к результатам интеллектуальной деятельности местного общества, смягченное перечислением «объективных» трудностей работы провинциальных исследователей и публицистов; в-третьих, иерархически интерпретирует «региональный масштаб» исследований как второстепенный, вспомогательный по отношению к более общим трудам, посвященным изучению страны, всего народа и пр. Назидательность столичного издания в обращении к провинциальным историкам объяснялась распространенным в профессиональной корпорации историков (и отчасти оправданным) отношением к региональной истории и краеведению как уделу историков-любителей. В связи с этим журнал видел свои функции не только в мобилизации и координации деятельности провинциальных интеллектуалов по изучению истории, этнографии, археологии родного края, трансляции полученных знаний своим землякам, но и в приобщении историков-любителей к профессиональным стандартам академической науки.