Коллектив авторов - Историческая культура императорской России. Формирование представлений о прошлом

Именно ко второй половине XIX века исследователи относят становление академической исторической науки и появление «профессионального кодекса» историка-исследователя. Создатели журнала стремились сформировать коллективные представления о качествах, которые должны быть присущи всем, кто занимается историческими изысканиями. Объективность, беспристрастность, скрупулезность назывались теми чертами, которые должны культивировать как профессиональные историки, так и рядовые любители старины. Однако у людей, делавших «Вестник Европы», не было иллюзий по поводу возможности идеального воплощения в практике исторических исследований позиции объективного и беспристрастного наблюдателя. Так, ведущий раздела «Исторические новости» замечал в 1890 году, что как бы историк ни проникался философскими представлениями о значении своей науки, он множеством нитей связан с условиями данной минуты, с характером своего общества и народа, которые не могут на него не влиять [861].

Внимательное прочтение рецензий на «областную литературу» по истории и этнографии дает возможность выделить требования, которые предъявлялись к провинциальным исследователям.

Во-первых, предполагалось, что они будут создавать источниковедческую базу для воссоздания прошлого русской провинции. «Настоящая эпоха нашей историографии характеризуется не столько обилием исследований, сколько массой издаваемого вновь материала, за которым не поспевает историческая разработка», – утверждал ведущий «Литературного обозрения» журнала в 1885 году [862]. В соответствии с этим давались рекомендации о том, как правильно собирать и фиксировать этнографические сведения и фольклорный материал; как записывать воспоминания очевидцев тех или иных событий. Обозреватели журнала настаивали на том, что местная история должна быть написана на материалах местных источников, в первую очередь, архивных. Показательна в этом смысле реакция на «Исторический очерк Сибири» В. Андриевича, которая, по мнению редакции, представляла собой конспект тех фрагментов «Свода законов Российской империи», которые касались Забайкалья:

Это издание опять свидетельствует о недостаточности провинциальных сил, которым нередко трудно бывает справляться с вопросами истории или местного описания. Заглавие книжки способно сильно заинтересовать всех, занимающих русской историей, и книга о Сибири, написанная на месте, заставляет предполагать местные сведения, документы, предания, которые трудно иметь вне Сибири. Но на этот раз ожидание не будет удовлетворено [863].

Большое значение придавалось правилам публикации «найденных» источников, суть которых, прежде всего, «передать памятники, сколько можно точно» и «облегчить пользование ими» [864].

Во-вторых, рецензенты из «Вестника Европы» обращали внимание и на саму историографическую операцию – на то, как местные историописатели работали с источниками и исторической литературой. Как правило, это внимание ограничивалось констатацией круга привлеченных источников (реже – рефлексией по поводу их полноты) и рекомендациями тех исторических исследований, которые могли бы быть учтены. В данном случае важно, что журнал давал представление о «прозрачности» всех процедур, выполняемых историками, предъявлял требования «научности» к провинциальной исторической и краеведческой литературе.

В-третьих, журнал пытался влиять и на «литературную фазу» текстопорождения, анализируя особенности стиля и приемы изложения краеведческого материала. Как указывали С. Маловичко и М. Мохначёва, в провинциальной историографии и краеведении второй половины XIX века и в России, и в Европе господствовал антикварно-эрудитский тип историописания (он продолжает сохранять свои позиции и в современных отечественных исследованиях по региональной истории). Для такого типа текстов характерен культ эмпирического знания, когда процесс сбора фактов понимается как смысл исторического творчества. Часто такое историописание сопровождалось некритичным подходом к источникам, стремлением к комментированию всего, что есть в них, произвольным отношением к «фактам» и мнениям о них вплоть до построения весьма сомнительных общих конструкций [865]. Вполне естественно, что работы провинциальных историков часто вызывали непонимание у представителей академической историографии, сотрудничавших с «Вестником Европы». Поддерживая работы по региональной истории и историческому краеведению, они часто критиковали их авторов за отсутствие обобщений, игнорирование влияния природно-климатических, культурно-исторических условий на историю края, чрезмерную доверчивость к свидетельствам источников, преобладание позиции «краелюба» над позицией исследователя. Несмотря на то что основной объем рецензий занимал пересказ содержания произведений «областной литературы», они, тем не менее, включали и критические требования относительно и приемов повествования, и качества анализа источников, и «литературной обработки» исторического материала. А. Пыпин предложил такой алгоритм организации работы для провинциальных историков: 1) необходимо выяснить, что ранее написано по избранной теме; 2) выявить круг источников, в первую очередь местных, ранее не известных историкам; 3) сравнить информацию, содержащуюся в уже опубликованных источниках и работах предшественников, с собственными выводами [866].

Как сами провинциальные историки относились к рецензиям «Вестника Европы»? Для поиска ответа на этот вопрос прежде всего обратимся к текстам журнала и выясним, актуальна ли была для издания реакция самого «адресата» дискурса о провинциальной историографии. Наличие рецензий на повторные издания «областной литературы» или на новые публикации авторов, о которых уже ранее писали литературные обозреватели журнала с репликами о том, изменился ли рецензируемый текст под влиянием критики журнала или нет, позволяет ответить на этот вопрос развернуто. Как правило, позиция ведущего «Литературной хроники» журнала публично формулировалась в тех случаях, когда автор прорецензированного труда выражал свое несогласие с критикой. Журнал, таким образом, становился ареной для дискуссии, в ходе которой уточнялось видение задач, методов, источников работ по местной истории, формулировались сами правила и приемы профессиональной дискуссии. Позволю себе объемную цитату, иллюстрирующую типичную реакцию автора журнала на упреки со стороны провинциальных авторов. Речь идет о рецензии на книгу В. Витевского по истории Оренбургской губернии.