Виктор Баныкин - Рассказы о Чапаеве

- Чего там, всё верно... - подавленно вздохнул конопатый длинноносый парень.

- А помнишь, Аксёнкин, как я тебя в полк принимал? - пощипывая усы, спросил начбриг. - Что ты тогда говорил, помнишь? "Смелым буду, храбрым..." Да не один ты, - повышая голос, обратился Чапаев к остальным бойцам. - Все вы, молодцы, обещали жизни своей не жалеть в борьбе с врагами Советской власти! А теперь... а теперь, выходит, что же получилось? Меня обманули, Красную Армию опозорили?

Аксёнкин решительно вскинул голову и подошёл к тарантасу. Он горячо и искренне проговорил:

- Прости нас, товарищ Чапаев! Никогда больше... не допустим больше такого позора!

Заволновались, зашумели и другие парни:

- Не допустим!

- Прости, товарищ Чапаев!

Василий Иванович встал, выпрямился.

- Одно из двух: или идите домой - трусы мне не нужны, - начбриг поднял руку и сжал её в кулак, - или вы должны стать храбрыми, смелыми красноармейцами... такими, чтобы народ о вас говорил только хорошее. И чтоб завтра же быть при оружии и по всей форме, как подобает бойцам. Выбирайте!

Снова зашумели, дружно закричали бойцы:

- Больше не подведём!

- Хватит... Теперь не мы, теперь от нас будут бегать золотопогонники!

- С лихвой искупим свою вину!

Получив разрешение явиться в роту, парни побежали в переулок, обгоняя друг друга. Впереди всех нёсся Аксёнкин.

Исаев тронул коней. Через несколько минут тройка остановилась у штаба.

Навстречу Чапаеву с крыльца сбегал радостно возбуждённый Дёмин. За ним едва поспевали Лоскутов и Силантьев.

* * *

- Василий Иванович... вот не ждали! - взволнованно говорил Лоскутов, торопливо шагая по узкому коридору вслед за Чапаевым. - И как ты надумал приехать? А мы без тебя...

Начбриг резко обернулся и потемневшими от негодования глазами уставился в лицо командира Пугачёвского полка:

- Вы тут Николаевск удумали отдать, а я, по-вашему, сквозь пальцы должен смотреть?

Вошли в комнату. Часто вытирая со лба пот, Лоскутов коротко доложил о создавшемся положении.

Лицо Чапаева было гневное: узкие брови сошлись у переносицы, на скулах набухли желваки, но командира полка он выслушал молча, не перебивая.

Когда Лоскутов кончил, Василий Иванович, в раздумье покрутив ус, тихо заметил:

- По уши завязли.

И после недолгого молчания спросил:

- Командиром новой роты добровольцев по-прежнему этот... Коробов?

- Коробов, - ответил Силантьев.

- Назначаю Дёмина. Роту принять немедленно. - Чапаев посмотрел на Силантьева: - Тебе тоже сейчас же отправиться к своему батальону и готовиться к атаке. От Порубежки не отходить. Мы во что бы то ни стало должны вернуть переправу через Большой Иргиз.

Отдав приказания, Чапаев снял шашку, пододвинул к столу табурет.

Пока начбриг сидел над картой, сутулясь и глухо в кулак покашливая, Лоскутов стоял возле него затаив дыхание.

- Слушай теперь, - заговорил наконец Чапаев, жестом приглашая командира полка следить за картой. - Оба полка бригады должны перейти в наступление. В решительное наступление. Противник получит удар с тыла, в самое слабое место... Надо сбить спесь этим господам!.. Твоему полку вернуть переправу. А в Карловку к Соболеву сейчас же отправим ординарца с приказом. Разинский полк через Гусиху выйдет в тыл к противнику и атакует его вместе с твоими ребятами в Таволжанке.

Рассказав командиру Пугачёвского полка о плане предстоящей операции, Василий Иванович постучал по столу циркулем и спросил:

- Понял?

Помолчав, уверенно проговорил:

- Если успешно поведём дело, можно будет и Николаевск освободить от белобандитов, и неприятеля обескровить.

Подписав последние приказы и послав в Карловку ординарца с пакетом, Чапаев с Лоскутовым поехали к передовым цепям.

* * *

Пугачёвский полк занимал позицию в поле, в полукилометре от извилистого берега реки.

Батальоны и роты вели перестрелку с неприятелем, закрепившимся у переправы, на этом берегу. С другого, правого берега, крутого и заросшего тальником, белочехи обстреливали красноармейцев из пулемётов.

Два брата Кузнецовы, Семен и Тихон, лежали за одним бугорком. Стреляли редко - берегли патроны. Гимнастёрки на спинах братьев почернели от солёного пота, по багровым лицам сбегали мутные струйки.

- Хотя бы солнышко, что ли, скорее закатилось, - проворчал Тихон. Эко как шпарят! Без передыху!

Семён глубже надвинул на лоб фуражку. Облизнув потрескавшиеся губы, нехотя протянул:

- Д-да, шпарят...

Тихон ещё ниже опустил голову. Он застыл, не шевелясь, весь отдавшись глубокому раздумью.

В это время Семёна окликнул сосед по левую сторону, старик Василенко. Когда Семён оглянулся, Василенко во всё лицо заулыбался:

- Василь Иваныч прискакал!

Весть о приезде Чапаева в несколько секунд облетела всех бойцов. Красноармейцы оглядывались, желая поскорее увидеть начбрига. Все оживились, повеселели. Стали перебрасываться словами:

- Теперь, ребята, не тужи!

- Узнает нынче враг, где раки зимуют!

Руководство операцией начбриг взял на себя.

Чапаев приказал сейчас же выдать бойцам запас патронов, обнести цепи водой.

- Предупреждаю: все должны быть готовыми к атаке, - сказал Василий Иванович командирам.

Встав во весь рост в тачанке, Чапаев долго разглядывал в бинокль позиции противника, намечая, куда поставить пулемёты. Посвистывая, пролетали пули, но он, казалось, ничего не замечал.

На солнце набежало дымчатое облачко с белой пенной опушкой, и тут же из степи вдруг налетел ветер и окутал цепи чёрной пылью.

Начбриг спрыгнул на землю и указал места, где требовалось установить пулемёты.

Подошёл Исаев с кружкой холодной колодезной воды. Чуть улыбаясь, сказал:

- Испить не хочешь, Василий Иванович?

Чапаев напился и, расправляя усы указательным пальцем правой руки, зашагал. Ординарец последовал за ним.

Прошли в первую цепь. Бойцы посторонились, уступая место, и начбриг с ординарцем легли на землю.

Была дана команда: "К перебежке приготовиться!" И все замерли, готовые в любое мгновение вскочить, броситься вперёд. Настороженная тишина длилась секунду, другую, третью. И хотя все только и ждали короткого, отрывистого слова "перебежка", оно, казалось, прозвучало совсем неожиданно.

- Перебежка! - закричал Чапаев, и цепь, как один человек, взметнулась, поднялась. - Бегом!

И все бросились вперёд.

Поддерживая левой рукой шашку, начбриг бежал вместе со всеми, то смотря прямо перед собой, то оглядываясь на цепь, ощетинившуюся штыками.

Затарахтело несколько вражеских пулемётов.

- Ложись!

...С каждой перебежкой расстояние до переправы сокращалось. Уже отчётливо были видны камыши у противоположного берега Большого Иргиза.

Когда Семён Кузнецов осторожно приподнял голову и посмотрел прямо перед собой, у него от изумления широко открылись глаза.