Юрий Баранов - Обитель подводных мореходов

Относительная неподвижность лодки давала Непрядову как штурману небольшую передышку. Сидя на разножке в своём закутке, он тем не менее томился от вынужденного безделья. Перелистывал лоцию, поглядывал на приборы. Снова померещился неприятный, на этот раз будто в чём-то уличающий взгляд... Егор даже раздражённо покосился на переборку, не в силах избавиться от проклятого наваждения.

Закончив дифферентовку, механик подозвал к себе Непрядова царственным жестом руки, затянутой в новенькую кожаную перчатку.

- Отправляйся в кормовой отсек, - распорядился он тоном, не терпящим прекословия, - и командуй там. Слушать и смотреть в оба: головой вращать кругом шеи на триста шестьдесят градусов и более того. Понял?..

- Так точно, товарищ старший лейтенант, - нарочито громко и внятно ответил Егор, так чтобы у командира, находившегося рядом, не осталось никаких сомнений насчёт его решимости действовать, как надо.

- Добро, - механик благословляюще махнул рукой.

Непрядов поспешил в корму, втайне радуясь, что последнее испытание оказалось для него довольно несложным. Он знал, что матросы на своих боевых постах достаточно хорошо натренированы и с его стороны не потребуется особого напряжения, чтобы контролировать их действия. Экипаж, как полагал, живёт по общим законам подводного бытия и потому нет необходимости напористо влиять на проявление этих самых законов.

Отворив натужно скрипнувшую дверь, Егор быстро вошёл в довольно небольшой, тесный отсек, до предела забитый различными механизмами и устройствами. Посреди его подвесные койки оставляли узкий проход, в конце которого виднелись крышки двух торпедных аппаратов.

Находившиеся в отсеке матросы по команде "внимание" повернули в сторону Непрядова головы, и тотчас каждый из них снова занялся своим делом - на лодке так положено. Егор сделал в тесноте отсека несколько шагов, которые только и можно было сделать, пристально и строго посмотрел по сторонам, давая всем почувствовать свою власть, и занял место у переговорной трубы.

Лодка, зависнув на рабочей глубине, долго не двигалась. И оттого время тянулось как бы медленнее обычного. Оно все больше замедляло свой ход по мере общего ожидания, хотя привинченный к переборке никелированный хронометр исправно работал на вечность, неумолимо и размеренно подвигая по кругу фосфорисцирующие стрелки.

Непрядов заметил Петра Хуторнова. Тот сидел на нижней койке, что по тревоге было не положено. Временами акустик лениво прикрывал глаза ладонью, как бы давая всем понять, что погружается в глубокие размышления о чём-то большом и значительном.

Не вытерпев, Непрядов подозвал его к себе.

- Продолжаете, старший матрос, прослушивать шумы надводных кораблей? спросил язвительно.

- Что с нас, с глухарей, взять? - отвечал тот. - Если слышим, значит живём.

- Лучше обратитесь целиком в прилежное зрение, - и показал на глубиномер, висевший на переборке у самой двери, - отсчёт докладывать громко и с выражением.

Хуторнов испустил вздох сожаления, после чего встал у переборки рядом с лейтенантом.

- Кормовой! - давануло по барабанным перепонкам из переговорки голосом Симочки.

- Есть кормовой, - с готовностью отозвался Егор.

- Продолжаем погружаться. Глубину докладывать через каждый метр.

- Есть, через метр, - подтвердил Непрядов и выразительно глянул на акустика. Хуторнов кивнул с улыбочкой, намекая, "я да не слышал - быть такого не может..."

Стрелка глубиномера дрогнула и медленно поползла по циферблату, набрасывая метры на расстояние до поверхности моря. Забортная глубина всё сильнее обжимала прочный корпус. И металл будто прослезился, когда сделалось особенно невмоготу: на плечо Егору с верхнего сальника упало несколько тяжёлых капель воды.

В мгновенье озарило, чей это был взгляд, столь неотступно преследовавший его в последнее время. Конечно же это была прятавшаяся за бортом лодки глубина... Она всё видела, всё понимала и всё чувствовала... От неё невозможно было спрятаться, либо перехитрить её. Она не прощала ни отчуждённости, ни легкомыслия, ни малейшей небрежности. Поймёт сразу, что за человек перед ней, и уж тогда пусть тот не взыщет...

Медленно, будто наощупь, лодка достигла глубины предельного погружения. Поступила команда "осмотреться в отсеках". Егор словно собственными рёбрами ощущал, как тяжело подлодке, как хочется ей свободно вздохнуть, избавившись от гнетущего всевластия глубины.

- В кормовом замечаний нет, - поднеся губы к раструбу переговорки, произнес Непрядов. - Глубина 120 метров.

- Есть, кормовой, - принял доклад Симаков.

Хуторнов всем телом слегка потянулся, давая понять, насколько всё ему приелось в этой обстановке. Протянув руку к глубиномеру, он хотел что-то сказать, но не успел.

Раздался громкий хлопок, точно из горлышка вышибло пробку от "шампанского". И весь отсек, будто туманом, заволокло мелкой водяной пылью. У кормовых аппаратов заметались люди. Кто-то чихнул. Кто-то матернулся. Кто-то, не раздумывая, крутанул маховик аварийного клапана. В отсек шибануло противодавлением сжатого воздуха.

И здесь Непрядов заметил, как Хуторнов пытался отдраить дверь, видимо собираясь выскочить в соседний отсек. Егор отшвырнул акустика в угол. Ударившись о переборку, тот какое-то время страдальчески морщился. Опомнившись, начал помогать лейтенанту герметизировать отсек.

- Искать пробоину! - выкрикнул Егор, хотя наперёд знал, что к поискам этой самой пробоины в отсеке приступили, не дожидаясь команды.

Стараясь быть спокойным, Непрядов сообщил в центральный, что в отсек поступает вода и что все они приступили к борьбе за живучесть.

- Где именно пробоина? - требовал уточнить Симаков.

- Ищем.

- Найдёшь - доложишь, - только и нашёл нужным посоветовать Симочка, сразу отключившись и как бы предоставив тем самым Егору полную свободу действий.

Сжатый воздух всё сильнее давил на барабанные перепонки. Трудно стало переговариваться. Непрядов поторапливал матросов, подбадривал их, как мог.

Когда же туман понемногу ослабел, всем стало ясно, что никакой пробоины нет. Старшина отсека мичман Скогуляк даже улыбнулся, как бы зная нечто такое, о чём Егор и все другие пока не догадывались.

Присмотревшись к подволоку, Непрядов понял, в чём дело: на одном из трубопроводов рванула заглушка, и забортная вода под большим давлением начала просто распыляться, пробиваясь через небольшое отверстие. Стоило мичману закрыть клапан, как свищ прекратился. Егор уже не сомневался, что это всё с помощью мичмана ему подстроил хитроумный механик.

Непрядов подошёл к бортовому телефону, вызвал центральный и, как полагается, доложил командиру, что "пробоина" заделана, забортная вода в отсек больше не поступает.