Инна Соболева - Утраченный Петербург

Вот этому-то человеку (как раз переживавшему приступ работоспособности) и поручил император главные заботы о своем любимом детище — Лицее. Одной из главных забот был отбор учеников. Деликатность момента состояла в том, что Александр Павлович собирался поместить в новое учебное заведение своих младших братьев, Николая и Михаила. Так что общество должно было быть достойным великих князей. На мнение Разумовского о будущих воспитанниках император полагался вполне.

К десяти часам утра 12 августа 1811 года в усадьбе на Фонтанке собрались претенденты на звание лицеистов. Все, разумеется, в сопровождении взрослых. Подробные воспоминания об этом знаменательном дне оставил Иван Иванович Пущин: «Дед мой, адмирал Пущин, повез меня и двоюродного моего брата Петра…

(Петр Иванович Пущин был не только адмиралом, но и сенатором; сенатором, генерал-лейтенантом и генерал-интендантом флота был и отец Ивана Ивановича, Иван Петрович Пущин. — И. С. ). Старик, слишком восьмидесятилетний, хотел сам непременно представить своих внучат, записанных в число кандидатов Лицея, нового заведения, которое самым своим названием поражало публику в России.

И. И. Пущин

Дедушка наш Петр Иванович насилу вошел на лестницу, в зале тотчас сел, а мы с Петром (Петр был плохо подготовлен, и в Лицей его не приняли. — И. С. ) стали по обе стороны возле него, глядя на нашу братию. Знакомых у нас никого не было.

Скоро наш адмирал отправился домой, а мы. остались в зале, которая почти вся наполнилась вновь наехавшими нашими будущими однокашниками с их провожатыми.

Вошел какой-то чиновник с бумагой в руках и начал выкликать по фамилиям. Я слышу: Ал. Пушкин! — выступает живой мальчик, курчавый, быстроглазый, тоже несколько сконфуженный.

По сходству ли фамилий или по чему другому, несознательно сближающему, только я его заметил с первого взгляда. В. Л. Пушкин, привезший Александра, подозвал меня и познакомил с племянником. С этой поры установилась и постепенно росла наша дружба.».

Экзаменовал мальчиков сам министр. Надо отдать ему должное, оказался он человеком проницательным. С того дня прошло без самого малого двести лет, и все эти годы любой, кто задумывался о судьбе Пушкина, благодарил человека, по решению которого тот оказался в числе лицеистов (даже если не помнил или вообще не знал, что фамилия этого человека Разумовский). Конечно, Пушкин все равно бы стал поэтом, но каких друзей у него бы не было! Каких стихов он бы не написал! В общем, в тот день Алексей Кириллович Разумовский, сам того не подозревая, оказал великую услугу русской литературе, да что литературе — России!

А. С. Пушкин — лицеист

Во второй раз министр пригласит лицеистов в свой дом, чтобы провести репетицию торжественного акта открытия Лицея. Дело ответственное: было известно, что на церемонии собирается присутствовать сам государь. Во время репетиции был министр с мальчиками по-отечески ласков. Невозможно было поверить, что это тот самый человек, которого обвиняют в высокомерии и резкости.

С того момента, когда стало известно, что Пушкин успешно выдержал экзамен, до начала занятий оставалось почти два месяца. Их дядя и племянник провели в Демутовом трактире. Гостиница эта считалась одной из лучших в Петербурге, а лучше места, чем то, в котором она располагалась, пожалуй, вообще не найти. До Невского — несколько шагов, до Дворцовой площади — три минуты неспешного хода, почти так же и до Невы, до Летнего сада — чуть больше, но тоже недалеко.

Приехав в российскую столицу, француз Филипп-Якоб Демут внимательно изучил город и пришел к выводу, что именно здесь должна стоять гостиница, которой надлежит стать гостеприимным приютом для всех путешественников, прибывающих в Петербург с целью как можно лучше узнать город. Дом он построил большой: вторым фасадом тот выходил на Большую Конюшенную улицу. Причем расчетливый хозяин сразу решил: номера в гостинице должны быть на любой вкус, а главное — на любой достаток, только тогда новый отель станет популярным. Так оно и случилось. Мало кто, приезжая в столицу по делам или просто развлечься, миновал Демутов трактир. И нет ничего удивительного, что именно здесь поселился Василий Львович Пушкин со своим любознательным племянником. Тому все было интересно. Пущин вспоминал, как часто Василий Львович брал ялик и они вместе ездили на Крестовский остров, как часто гуляли в Летнем саду, который Пушкин с тех пор полюбил особенно. Пройдет время, и он напишет: «Летний сад мой огород. Я вставши от сна иду туда в халате и туфлях. После обеда сплю в нем, читаю и пишу. Я в нем дома». И Петербург, так непохожий на родную Москву, только сначала удивлял, восхищал и даже пугал. Потом тоже стал домом. А Демутов трактир — первое место, где поселился Пушкин в столице, тоже стал чем-то вроде второго дома. У Демута он останавливался множество раз — собственно, всякий раз, как приезжал в столицу сравнительно ненадолго. А еще посещал друзей, останавливавшихся в доме на Мойке. Кто только ни жил у Демута. Чаадаев, Грибоедов, Матюшкин, Александр Иванович Тургенев, Надежда Александровна Дурова, Адам Мицкевич.

Пушкинский Демутов трактир до наших дней не дожил. В 1832 году на его месте было построено новое здание (правда, назначение его не переменилось). В 1870-м архитектор Альфред Александрович Парланд (автор Спаса-на-Крови) и этот дом существенно перестроил. Мне пришлось несколько лет прожить в бывшем Демутовом трактире. Там давно уже был жилой дом, но гостиничное устройство сохранилось: длинный-длинный коридор, двери по обе стороны, комнаты одинаковые, большие и светлые, «удобства» — в конце коридора. Знала, конечно, что с пушкинских времен вряд ли хоть что-то уцелело, и все же. Стоило отвлечься от реальности, и казалось, что вот сейчас одна из дверей откроется, и выйдет. Я даже придумала такой тест (никому о нем не рассказывала): если кто-то, придя впервые ко мне в гости, заговорит о давних обитателях Демутова трактира, значит, можно сказать: «Мы с тобой одной крови, ты и я!» Если же нет. Один раз ошиблась. Зашел однокурсник за какой-то книгой. Книгу получил, даже чаю выпил, о прошлом — молчит. Всякий интерес я к нему потеряла. Простилась холодно. Он уже вышел в коридор, вдруг вернулся: «Слушай, ты их часто тут встречаешь?» Мы потом много лет дружили.

А Пушкин именно отсюда (сейчас это арка, ведущая во двор дома № 40 по набережной Мойки) выехал 9 октября 1811 года в Царское Село, чтобы вернуться в Петербург только через шесть лет. Вернувшись, он оказался далеко и от царственно-величественного центра столицы, и от Демутова трактира. «Где прежде тонули в грязи, поднимаются изящные стройные здания, группируясь около Греческой церкви». Это уже процитированное мною однажды замечание оказалось не просто частным наблюдением, но обобщением: церкви всегда или почти всегда кроме своего главного предназначения становились еще и градообразующими центрами, которые «обрастали» все новыми и новыми постройками. И чем красивее церковь, тем, как правило, красивее окружающие ее дома.