Владимир Мединский - О жестокости русской истории и народном долготерпении

Ау! Наши милые русские дамы! Любительницы Парижа и Куршавеля, Лазурного берега и Moet & Chandon, устриц и Алена Делона. Знаете ли вы, что последняя публичная казнь в Париже состоялась… перед Второй мировой войной?

Зато как сейчас «французики из Бордо» кокетливо возмущаются: «Ах, эти брутальные американцы повесили Саддама Хусейна! Как это не комильфо!»

Да, кстати, потрясающее воспоминание Александра Вертинского о том, как он случайно оказался после совершенной публичной казни на площади его любимого Парижа, где орала и веселилась толпа. «Русский дикарь», прибывший из варварской страны, настолько был подавлен этим зрелищем, что тут же спустился в кабачок «залить» увиденное. Следом спустился и давешний поклонник его таланта, хорошо одетый, точно с бала — во фраке. Они вместе выпили, новый знакомый убеждал Вертинского больше не ходить на такие «представления», они же не для нервов человека искусства!

Этот милейший человек позже оказался официальным палачом города Парижа. [26] Вертинский А. Избранное (годы эмиграции). М., 1990.

И теперь после описаний Боборыкина и Вертинского вы еще готовы принимать всерьез разговоры о любви русских к жестокости? Варварская, крепостная Россия? И почему эти дикие русские во время казней не ревели в радостном возбуждении, а молча угрюмо крестились и молились за упокой души казненных? Наверное, от недостатка цивилизованности, не иначе.

Может, вместо самобичевания, нам заговорить погромче как раз о прирожденном садизме наших европейских соседей?

В России всегда принято было считать, что интерес к чужому страданию — признак нездоровой психики. Но на Западе думали иначе.

В Британии XIX века был такой обычай: джентльмены из верхов общества водили своих дам в тюрьмы, где по пятницам или субботам пороли проституток. Джентльмены заранее оплачивали хорошие места, просили, чтобы их пропустили поближе, где лучше видно.

Это считалось увлекательным мероприятием. Было хорошим тоном знать по именам палачей, комментировать их действия, знать проституток и сравнивать их поведение с «прошлым разом» или с какой-то другой, давней поркой.

Порки проституток по определенным дням недели отменили только в 1865 году. Еще раз подчеркну: это не развлечение простонародья! Аристократический обычай верхов общества.

Для низов были другие развлечения: например, травля бульдогами привязанных к изгородям быков. Или собачьи бои. Британцы очень любят животных, особенно собак. Но почему-то распространению собачьих боев это нисколько не мешало.

Как «гуманно» организовывались и проводились собачьи бои? Перечитайте «Белый клык» [27] Лондон Дж. Белый клык. Собр. соч. в 8 т. Т. 5. М., 1966. Джека Лондона.

Еще одна удивительная черта западного образа жизни, которую трудно понять россиянину. Во всех странах Запада существуют музеи средневековых пыток. Там выставлены орудия пыток, муляжи «обработанных» частей тела, соответствующие картины и целые группы манекенов, изображающих судей, палачей и жертв. Обычно такие музеи неплохо отражают эту сторону местной истории.

Мы могли бы завести музеи нисколько не хуже. Представляю, как смотрелся бы Музей Малюты Скуратова в Москве или Музей Тайной канцелярии в Петербурге! Но у нас таких музеев нет. Ближайший музей пыток находится в Кракове. Есть такие музеи и в Кельне, и в Мюнхене, и в городах Британии и Франции. В них всегда много посетителей.

Правда, признаюсь, лет 5 назад единственный раз я наткнулся в России на своего рода «музей пыток». Это было в Нижнем Новгороде. Музей представлял собой крошечную передвижную выставку из двух комнат. Была пара восковых фигур типа Иван Грозный с посохом и злым выражением лица. Десяток ретрофотографий. Ну и «разложенные» под стеклом «пытошные инструменты». Отсутствие иллюстрированного материала заменялось красочным рассказом экскурсовода «как что тогда было».

Двум девушкам, бывшим со мной в одной группе, стало плохо и они уже к середине экскурсии выбежали на свежий воздух. Я дотерпел, познакомился с директором заведения. Он в сердцах жаловался, что ездит с этим «добром» по Поволжью и вконец прогорел. Не идет народ смотреть на орудия пыток.

Видимо, нет в нашей культуре в отличие от общеевропейской чего-то, что заставляет людей интересоваться жестокостью, смотреть на акты бесчеловечности. Современный европеец сегодня не может попасть на публичную казнь и даже на порку проституток. Но в Музей пыток он идет.

Но можно никуда специально не идти. Достаточно включить телевизор, и вы получаете в полной мере зрелища жестокости, насилия, вражды, смерти, массовой гибели.

Родственная область, но требующая большей активности: компьютерные игры. Некоторые специалисты считают эти игрушки даже полезными: люди проявляют агрессивность в виртуальном мире, оставаясь в реале милыми, улыбчивыми и добрыми. Не буду спорить о пользе игрушек в духе «бегалки-стрелялки». Думаю, это идиотизм.

Отмечу главное: в России до недавнего времени таких оригинальных стрелялок не сочиняли. Много напридумывали компьютерных игр, но почему-то «кровожадные» русские придумывали игры совершенно иного направления. Эту дрянь у нас в основном переводят, адаптируют…

Да и фильмы… Хотя в копировании худшего мы уже «догнали и перегнали Запад». «Бригада», «Менты», «Опера», «Улицы разбитых фонарей» — обычный, ниже средней руки западный телепродукт умеренной кровавости. Типичная калька.

Но анализировать деформацию нашей души и цивилизационных ценностей, произошедшую в России за последние 20–25 лет, не задача моего труда. Слишком много придется тогда сказать.

Чего стоит поросячий восторг некоторых наших «киноведов» по поводу «типично русских типажей» в фильмах типа «Брат-раз-два», «Киллер (или Антикиллер?) раз-два» и т. д. и т. п. Лично мне почему-то считающийся шедевром эпохи «Брат-2» омерзителен (равно как и стрелялка по его мотивам).

Опять переключение? Кошмарные фильмы нужны, чтобы выпустить агрессивность в виртуале и остаться хорошим в реале? Человек никогда не повторит в жизни то, что делает в компьютерной игрушке, смотрит — в фильме? Гм… Устрашающая жестокость американцев во Вьетнаме, а теперь и в Ираке заставляет меня в этом усомниться. Жизнь доказала — человек легко переходит от теории к практике.