Владимир Мединский - О русской угрозе и секретном плане Петра I

Не вспоминали об «исконной агрессивности России» даже во время Семилетней войны 1756-63 годов. А ведь какая была прекрасная возможность…

В ходе Семилетней войны можно было легко обвинить Россию во всех смертных грехах: воевала она не на своей территории и вполне реально могла сделать большие территориальные приобретения. Например, «отхватить» половину Пруссии, вместе с Берлином.

Для начала — краткая историческая справка.

Семилетняя война «выросла» из войн Англии и Франции за колонии. Предтечей ее стали вооруженные столкновения французов и англичан в Канаде в 1754-56 годах. Военные действия в самой Европе для англичан и французов были важны в основном для того, чтобы обезопасить свой тыл. А то ведь главные воюющие Страны очень уж близки друг к другу. Кто мешает Франции высадить в Англии десант? Или наоборот?

После «славной революции» 1688 года в Британию призвали на трон герцога Ганновера. Ганновер стал землей на континенте, очень важной для Британии. «Пришлось» ей вступить в союз с Пруссией, чтобы Пруссия стерегла драгоценный Ганновер, прародину британских королей.

Франция хотела захватить Ганновер, Австрия — вернуть захваченную Пруссией Силезию. Естественно, они стали союзниками. Швеция хотела занять Померанию — это еще один союзник Франции и Австрии.

Планам Пруссии позавидовал бы и Наполеон. Опираясь на союз с Англией, Пруссия хотела завоевать Саксонию, а саксонскому королю отдать Богемию (Чехию), которую тоже предстояло ещё завоевать. Кроме того, Пруссия хотела присоединить к себе герцогство Курляндское, округлить свою территорию за счет польского Поморья, а всю остальную Польшу сделать своим вассалом.

Российская империя тоже имела свои виды на герцогство Курляндское и была не прочь усилить влияние на Польшу. Я столь подробно останавливаюсь на этих путаных, малозначительных и полузабытых фактах, чтобы еще раз подчеркнуть: это была, в общем, очередная типичная общеевропейская свара, где сталкиваются агрессивные амбиции, по существу, всех участников.

Не нужно быть великим стратегом, чтобы понять, что Фридрих II Великий оказался очень слабым политиком. Он неправильно оценивал потенциал соперников, в том числе и России, ошибался в выборе союзников, преувеличивал собственные возможности.

В апреле 1757 года Фридрих оставил 30-тысячный корпус в Восточной Пруссии как заслон от русских, а сам с основными силами рванулся воевать с австрийцами, стремясь разбить их до подхода союзников. Но не успел, и союзники — французы, австрийцы и шведы — насели на него одновременно. И принудили отступить. На фоне этих событий русская армия вторгается в Восточную Пруссию. Наши берут Мемель, затем громят пруссаков при Гросс-Егерсдорфе.

В сущности, Пруссия уже проиграла войну, Герцогство Курляндия и Восточная Пруссия остаются за Россией. Капитуляция и расчленение Пруссии на несколько частей не состоялось только в силу особенностей русской политики.

Не состоялись потому, что Российская империя на пике успеха внезапно… вышла из войны. Удивительная фортуна для немцев: при выходе из церкви падает без сознания Елизавета Петровна. Она так и лежит около двух часов — ее боятся трогать, потому что медицина того времени запрещает трогать людей, когда у них «удар».

После смерти Елизаветы Петровны престол должен перейти к ее племяннику, Карлу Петеру Ульриху, крещенному в православие как Петр Федорович. Петр Федорович, будущий Петр III, — фанатичнейший поклонник Фридриха Прусского. Все знают, что едва он взойдет на престол, тут же быть союзу с Пруссией.

Ф. Рокотов. Портрет Петра III.

Екатерина была вынуждена максимально дискредитировать своего мужа в глазах потомков. Как иначе она могла объяснить свое появление на троне?

Елизавета лежит на земле… Надо заметить, что в XVIII веке с коммуникациями было несколько сложнее, чем сегодня: ни мобильного телефона, ни банального телеграфа для связи с войсками. Поэтому в действующую армию немедленно скачет гонец и везет несть о «возможной» смерти Елизаветы. Едва получив это известие, главнокомандующий армией, действующей в Восточной Пруссии, Степан Федорович Апраксин, тут же поворачивает назад, к Петербургу.

Историки до сих пор гадают, кем был Апраксин: изменником? Придворным трусом, боявшимся немилости будущего императора больше, чем поражения в войне? Или он участник большого заговора против Петра III?

Некоторые историки считают, что заговор возглавлялся самим канцлером Бестужевым. В случае смерти императрицы заговорщики планировали не отдавать престол Петру Федоровичу, в их планах было провозгласить императором малолетнего Павла Петровича (он родился в 1754 г.). Екатерина — регентша, канцлер Бестужев — фактически диктатор. Апраксин ведет войска в Петербург, где в случае гражданской войны они окажутся необходимы. Так это было бы или не так, установить сейчас трудно, потому что царица Елизавета с земли вскоре поднялась.

Елизавета оправилась. Апраксин умер во время допросов «с пристрастием», устроенных ему Тайной канцелярией. Канцлер Бестужев, якобы, долгий вечер сжигал в камине какие-то документы (можно догадываться какие). [18] Сухарева О.В. Кто был кто в России от Петра I до Павла I. М., 2005.

Но история уже изменилась. Не будь этого внезапного прекращения войны, Семилетняя война сделалась бы двухлетней и окончилась бы уже весной 1758 года. А у России навсегда оставалась бы как минимум вся Восточная Пруссия.

Однако война продолжилась, русская армия опять развернулась и в начале 1758 года вошла в Кёнигсберг. Пруссаки во всей Восточной Пруссии присягнули на верность императрице Елизавете. До окончания Семилетней войны, вернее, до нелепейшего выхода из нее Российской империи в 1762 году Восточная Пруссия четыре года входила в состав Российской империи. Пруссаки платили налоги, вели себя совершенно лояльно к «кайзерин Елизавет» и Российской империи. Они совершенно не собирались выходить из ее состава, как только окончится война.

Вообще же война затягивалась. Только через год новый русский главнокомандующий П.С. Салтыков не спеша начал наступление, угрожая непосредственно Берлину.

Пытаясь остановить русских, Фридрих потерпел еще одно и совершенно полное поражение при Кунерсдорфе. 48 тысяч человек привел на поле Кунерсдорфа Фридрих; 19 тысяч из них так и остались навсегда на этом поле. Множество солдат, как всегда бывало при поражениях прусской армии, разбежалось. Путь на Берлин был открыт…

Детали этой удивительной битвы, выигранной не столько благодаря стратегическому плану или активности русского командования, сколько энтузиазму, самостоятельности и отважному напору русского офицерства, по сути взявшего на себя инициативу и вне общего плана сражения обратившего дотоле «непобедимого» Фридриха в паническое бегство, — все это ярко живописуется в замечательном фильме про гардемаринов («Гардемарины, вперед!», «Виват, гардемарины!», «Гардемарины-3»).