Олег Ивик - Сюнну, предки гуннов, создатели первой степной империи

Отметим, что впоследствии китайцы в рамках «договоров о мире, основанных на родстве» неоднократно посылали в жены сюннуским шаньюям «принцесс императорского рода». Трудно допустить, что принцессы каждый раз оказывались подменными, тем не менее набеги сюнну на приграничные территории Поднебесной не прекращались — очередная стычка и даже серьезная война могли состояться уже через несколько лет после поступления в степь очередной невесты. Возможно, девушки эти были дочерьми императора не от главной жены, а от какой-либо из многочисленных обитательниц его гарема, поэтому шаньюй не слишком считались с таким родством. По крайней мере однажды, в 33 году до н. э., император Юань-ди в ответ на просьбу шаньюя о родстве с Хань пожаловал ему «наложницу Ван Лян по прозвищу Чжаоцзюнь, происходившую из добронравной семьи» {99} 99 Бань Гу. 1973. С. 39. .

Сколько именно девушек было отослано в жены сюннуским шаньюям, сказать трудно. Несколько таких браков прямо названы хронистами. Гораздо чаще упоминается лишь заключение «договора о мире, основанного на родстве» — теоретически такой договор предполагал брачную церемонию, но не исключено, что она была необязательной {100} 100 Кычанов. Кочевые государства. С. 29. . Впоследствии китайцы едва ли не каждые несколько лет заключали с сюнну подобные договоры, но хронисты далеко не всегда упоминают при этом принцесс, которых приносили в жертву большой политике, отправляя на вечное жительство к варварам.

«Договор о мире, основанный на родстве» предполагал равенство сторон, которые должны были вступить в «братские отношения». Правда, некоторые современные исследователи подчеркивают, что в китайском языке само слово «братья» (сюнди) подразумевает неравенство, потому что оно состоит из двух слов, значащих «старший брат» (сюн) и «младший брат» (ди). Надо полагать, что император Поднебесной во всяком случае относил себя к разряду старших {101} 101 Кычанов. Кочевые государства. С. 29. . Впрочем, варвары могли иметь противоположную точку зрения. Что касается ежегодных поставок китайских тканей и продовольствия, которые всегда предусматривались договорами этого рода, их тоже можно было рассматривать двояко: и как подарки верному вассалу от богатого и могущественного сюзерена, и как дань, которую побежденные выплачивали победителям.

Гаоцзу не дожил до тех времен, когда шаньюем сюнну мог бы стать его внук, хотя бы и от подменной дочери, — Сын Неба умер в 195 году до н. э., еще при жизни своего «зятя». Фактическая власть в государстве перешла к его вдове Люй-хоу, получившей титул Гао-хоу. К этому времени сюнну были уже настолько сильны, что Маодунь решил претендовать на руку не скромной принцессы, а самой властительницы Поднебесной: он отправил вдовствующей императрице письмо с официальным предложением. Китайцы восприняли этот жест со стороны варвара как страшное оскорбление, но отомстить или хотя бы выразить протест не решились: война с Маодунем была для них не по силам. Содержание письма засекретили, и Сыма Цянь не решился даже намекнуть, чего же хотел варвар от правительницы Китая. Он сообщил лишь, что «Маодунь направил императрице Гао-хоу письмо, в котором было немало безрассудных [и оскорбительных] слов» {102} 102 Сыма Цянь. VIII. С. 332. .

Через два с лишним века после этих событий, когда официальное отношение к Гао-хоу изменилось и ее объявили недостойной своего супруга, переписку Маодуня и императрицы обнародовал другой китайский историк, Бань Гу. Маодунь писал:

«Я, одинокий и находящийся [от этого] в возбуждении, государь, родился среди низин и болот, вырос в краю степных волов и лошадей. Несколько раз я подходил к границам, желая подружиться со Срединным государством. Вы, Ваше Величество, сидите одна на престоле, а я, одинокий и возбужденный, не имею никого рядом. Обоим нам скучно, мы лишены того, чем бы могли потешить себя. Хотелось бы променять то, что имею, на то чего не имею».

Получив это послание, которое варвар осмелился направить владычице Поднебесной, императрица пришла в ярость. Она вызвала сановников и «стала обсуждать с ними вопрос о казни гонца и отправке войск для нападения на Маодуня». Однако ей пояснили, что у китайцев может не хватить сил для победы, а кроме того, «варвары подобны диким зверям и птицам, их добрые слова не должны вызывать радости, а дурные слова не должны вызывать гнева». Императрицу эти доводы настолько убедили, что она отправила Маодуню крайне униженный ответ. Письмо Гао-хоу гласило:

«Шаньюй не забыл меня, возглавляющую бедное владение, и удостоил письмом. Я, стоящая во главе бедного владения, испугалась и, удалившись, обдумывала письмо. Я стара летами, моя душа одряхлела, волосы и зубы выпали, походка утратила твердость. Вы, шаньюй, неверно слышали обо мне, вам не следует марать себя. Я, стоящая во главе бедной страны, не виновата и должна быть прощена [за отказ]. У меня есть две императорские колесницы и две четверки упряжных лошадей, которые подношу вам для обычных выездов» {103} 103 Переписка Маодуня и императрицы дана по: Материалы. 1968. С. 138, прим. 127. .

Гао-хоу в этом письме лукавила не только в том, что касалось ее «бедного владения». Дряхлой старушкой она, судя по всему, тоже не была. Овдовела императрица, по некоторым данным, в 46 лет (если считать годом ее рождения 241 год до н. э. {104} 104 Зенгер. Стратагемы. Стратагема 2.19. ). Да и умерла она не такой уж старой — вероятно, ей был 61 год. После смерти мужа Гао-хоу отнюдь не отказалась от личной жизни и имела фаворита — некоего Пиян-хоу Шэнь Ицзи. Правда, деликатные китайские хронисты о ее интимных взаимоотношениях с ним не говорят (хотя упоминают, что сановник «пользовался любовью» императрицы {105} 105 Е Лун-ли.С. 135,240. ), но они пишут, что он был «в большом фаворе», и сообщают, что Пиян-хоу, нося титул первого советника, «своих прямых обязанностей не выполнял», однако же «все чиновники решали свои дела только через него» {106} 106 Сыма Цянь. VIII. С. 233. . И это наводит на мысль, что вдовствующая императрица не слишком долго оплакивала усопшего супруга.

Тем не менее Маодуня ее письмо убедило. Во всяком случае, он счел за лучшее исправить совершенную бестактность. Бань Гу пишет:

«Маодунь, получив письмо, снова послал гонца принести извинения и сказать: “Я никогда не слышал о правилах приличия и поведения в Срединном государстве, но, к счастью, Ваше Величество простило меня”. Затем [гонец] поднес [в дар] лошадей, и таким образом мир, основанный на родстве, был продолжен» {107} 107 Цит. по: Материалы. 1968. С. 139, прим. 127. .

Тем временем держава сюнну продолжала расти и крепнуть. Рассказывая о «власти дома Хань» времен императрицы Гао-хоу, Сыма Цянь пишет, что «сюнну относились к ней с высокомерием» {108} 108 Сыма Цянь. VIII. С. 332. . В 176 году до н. э., уже после смерти императрицы, Маодунь прислал недавно взошедшему на престол императору Сяо Вэню (Сяо Вэнь-ди или — кратко — Вэнь-ди) письмо, в котором в числе прочего сообщалось: