Марлис Штайнер - Гитлер

Задаваясь вопросами об истинных целях войны на востоке, Гальдер рассуждал как тактик, гораздо меньше фюрера заботясь об экономической и расовой стратегии. Однако в случае войны против СССР военные, экономические и идеологические аспекты были неразрывно связаны между собой.

Обострившееся напряжение в отношениях между СССР и рейхом объяснялось растущими требованиями Советского Союза в области вооружений и продуктов химического производства на фоне задержек и срыва поставок со стороны Германии.

Независимо от военных и идеологических мотивов, ставящих под сомнение предусмотренное германо-советским пактом сотрудничество, летом 1940 года в Германии возникло два течения, развивавшихся в одном и том же направлении. Представители первого утверждали, что Советский Союз испытывает растущую потребность в сырьевых ресурсах и продовольствии, тогда как плановая военная экономика была основана на доступности этих продуктов. Сторонники второго обращали внимание на отсутствие средств давления на СССР при наличии таких средств по отношению к европейским странам, отныне либо перешедшим в лагерь союзников (Италия, Словакия), либо стремившихся – вольно или невольно – к сближению (Швеция, Швейцария), либо уже оккупированным или аннексированным, но в любом случае подвергающимся немецкой эксплуатации. Именно последнее течение оказывало влияние на Генштаб, склоняя его к разработке планов ограниченной военной кампании. Часть офицеров военно-морского флота, основываясь на опыте Первой мировой войны, в этот период раздумывали об ограниченной войне с целью аннексий.

Таким образом, Гитлер был не единственным, кто мечтал о завоевании жизненного пространства на востоке. Над аналогичными планами работали высокопоставленные чиновники министерства иностранных дел, министерства экономики и руководство отдела Четырехлетнего плана; в некоторых экономических кругах существовал широкий «консенсус между традиционными элитами и национал-социалистическим руководством», согласно которому «германо-русский экономический альянс не мог в создавшихся условиях служить гарантией ни поставок сырья и продовольствия, ни мирного распространения немецкой гегемонии в Европе». В этих кругах задавались вопросом о том, не сможет ли военная кампания открыть более радужные перспективы.

Доклад, представленный 9 августа 1940 года, подчеркивал промышленное значение Москвы и Ленинграда, а также Украины, занимавшей важное место в советской промышленности и сельском хозяйстве; в числе других целей назывались Баку и Уральский промышленный центр. Обрисованные подобным образом географические рамки намного превосходили площадь нужных Германии территорий, приобретенных в 1917–1918 годах. В том же докладе подчеркивалось, что оккупация этих регионов не будет означать окончания конфликта, потому что, в отличие от положения в годы Первой мировой войны, в азиатской части СССР успели сложиться значительные производственные мощности. Однако от этих соображений просто отмахнулись – настолько сильны были предрассудки о слабости Советского Союза, истощенного войной и сталинскими чистками, что проявилось во время столкновения с Финляндией.

Службы Геринга и министра финансов Шверина фон Крозига провели свои исследования, но, несмотря на сделанные экспертами отрицательные выводы, решение в пользу вооруженного конфликта приобретало все больше сторонников. Государственный секретарь по вопросам сельского хозяйства Баке уверял Гитлера, что захват Украины снимет с Германии весь гнет экономических забот; начальник армейского отдела военной экономики и вооружений, также представивший Кейтелю свой доклад, разделял эти оптимистические надежды, скорее всего, из желания угодить Кейтелю или из страха быть обвиненным в некомпетентности, хотя анализ, проведенный его сотрудниками, не давал никаких оснований для подобного оптимизма. 20 февраля генерал Томас, в 1939 году высказывавший беспокойство по поводу вероятной войны, представил Гитлеру меморандум, полностью поддерживавший замыслы фюрера. В этом документе обращалось внимание на необходимость использования нефтяных скважин Кавказа и обеспечения связи Германии с Дальним Востоком с целью добычи каучука. Военные операции должны были проводиться как можно дальше на востоке, ибо этого требовала военная экономика. Планировалось, что 75 % советского производства вооружений перейдет в карман Германии. В результата азиатская часть России не будет представлять для немецкого господства никакой опасности – при условии разрушения промышленных городов Урала.

Пока полным ходом шла разработка планов «Марита» и «Барбаросса», Гитлер почти три недели провел в Бергхофе. Здесь он принял премьер-министра и министра иностранных дел Югославии и попытался привлечь Белград к вступлению в тройственный пакт; Югославия оставалась последней страной, которая этого еще не сделала; не согласилась она и на этот раз.

24 февраля фюрер выехал в Мюнхен для празднования годовщины основания партии и встретился здесь с Герингом, Гиммлером и Розенбергом. Рейхсмаршал получил задание с помощью генерала Томаса заняться организацией управления и эксплуатации будущих завоеваний на востоке. Для обеспечения тылов армии и извлечения максимума пользы следовало «выкорчевать» коммунизм путем уничтожения всех политических кадров. Не исключено, что именно в ходе этих мюнхенских встреч были заложены основы преступных методов, характерных для ведения войны на востоке. Прежде чем передать эти инструкции военному командованию, Гитлер съездил в Вену для участия в торжествах по поводу вступления Болгарии в тройственный пакт – они проходили в замке Бельведер в присутствии болгарского премьер-министра Филова, графа Чано, японского посла Ошимы и Риббентропа. Одновременно немецкие дорожные рабочие наводили три понтонных моста через Дунай для проникновения войск на территорию Болгарии и последующего удара по Греции. Гитлер сообщил об этом Чано во время долгой беседы; также была затронута тема прибытия в Триполи первых немецких частей, явившихся на помощь итальянскому партнеру.

На обратном пути в Оберзальцберг поезд в 6 часов 45 минут остановился в Линце, чтобы фюрер мог спокойно прогуляться по городу и обсудить планы расширения Дуная и строительства моста Нибелунгов, о котором он мечтал с юности. Он хотел превратить Линц в главный город Австрии.

3 марта Гитлер посвятил Йодля в истинную сущность готовящейся войны и продиктовал ему новую версию «директивы номер 21 для ведения особых кампаний»:

«Это кампания – не просто вооруженный конфликт, это столкновение двух идеологий. Учитывая размеры пространства, для окончания этой войны недостаточно победить врага. Весь регион должен быть разделен на отдельные государства с собственными правительствами. Каждая широкомасштабная революция создает необратимые ситуации. Только социалистическая идея может служить политической основой создания новых государств и правительств. Жидобольшевистская интеллигенция должна быть уничтожена как угнетатель. Наш долг – построить зависимые от нас социалистические государства с минимумом применения военной силы. Эта задача настолько трудна, что мы не можем требовать ее исполнения от армии».