Марлис Штайнер - Гитлер

В этом тексте Гитлера содержатся четыре базовых принципа ведения войны. Во-первых, протесты многих высших офицеров против бесчеловечного поведения в Польше заставили его поручать «особые задания» соединениям СС и полиции, а также комиссарам рейха. Во-вторых, учитывая огромные размеры советской территории и необходимость обеспечить ее управление небольшими военными силами, а также необходимость предотвратить возрождение сильного российского государства, он пришел к выводу о расчленении страны. В-третьих, поскольку Германия намеревалась присвоить себе сельскохозяйственные богатства и сырьевые ресурсы России, следовало избежать их «растрачивания» на нужды населения, то есть убить как можно больше народу. В-четвертых, ликвидация политических руководителей и советской интеллигенции должна была подавить в зародыше всякое сопротивление оккупантам и, кроме того, служить ответом на «азиатскую дикость». Эти «рациональные» соображения, лишенные всякой «сентиментальности», основывались на социал-дарвинистской платформе, уважающей право сильного, и на убеждении в том, что высшая раса имеет право использовать любые средства для подавления низших рас. Для Гитлера (и не только для него) славяне представляли собой существ низшего порядка, пригодных лишь на то, чтобы служить рабами – роль, к которой их уже свели жидобольшевики.

Гитлер изложил эти «линии поведения», разработанные специально для войны на востоке, 17 и 30 марта перед расширенным офицерским составом. Были ли с их стороны высказаны сомнения или возражения? Печальная истина заключается в том, что таковых не последовало: «Высшее командование приняло этот план без попыток протеста, хотя со времен польской кампании оно прекрасно знало, что подразумевается под “специальными заданиями”. Инструкции армейского Генштаба были доведены до завершения военным бюрократическим аппаратом, в результате чего 13 марта 1941 года был издан указ о «применении военной процедуры и юрисдикции в зоне “Барбаросса” и специальных мерах касательно войск в России»; 6 июня была издана инструкция «об обращении с политическими комиссарами». Что касается

«организации развертывания полицейских сил безопасности и СД внутри армии», то она стала предметом обсуждения с руководителями СС.

Таким образом, Гитлеру не понадобилось предпринимать дополнительных усилий, чтобы операция «Барбаросса» превратилась в войну на уничтожение. Немецкий военный историк, работавший над архивами, считает, что отношения фюрера с вермахтом «в значительной степени определялись идеологией и представлением о той роли, которую Германия должна была играть в мировой политике. Действительно, армейское командование с готовностью восприняло доктрины фюрера, поэтому нельзя сказать, что стало жертвой традиции профессионализма. Высшее офицерство давно поддерживало идею немецкой экспансии на восток не только с экономической, политической и географической точек зрения, но и согласно учению социал-дарвинизма, провозгласившего право сильного в борьбе за выживание. Кроме того, высшие военачальники были убеждены в необходимости раз и навсегда уничтожить угрозу со стороны России и большевизма. Разве не евреи и не большевики в 1918 году воткнули нож в спину немецкой армии и послужили причиной краха имперской армии?»

Провал итальянской кампании против Греции знаменовал собой поворот в немецких планах касательно Средиземного моря. До сих пор немецкому проникновению в регион мешало противодействие Франко на западе и Муссолини на востоке. Но в конце 1940 года итальянцы были вынуждены обратиться к Берлину с просьбой о предоставлении транспортных самолетов для снабжения продовольствием войск на Балканах. Вследствие этого итальянские и немецкие представители стали обсуждать между собой вторжение в Средиземноморье немецкого 10-го авиационного корпуса; 10 января 1941 года это вторжение началось с территории Италии. Муссолини пришлось также просить своего партнера предоставить ему бронетанковую дивизию для операций в Ливии, а также снаряжение для десяти его дивизий.

Таким образом, на стыке 1940 и 1941 годов в отношениях между Гитлером и Муссолини произошел резкий поворот. Дуче отныне впадал во все большую зависимость от фюрера; проникновение Германии в сферу его интересов означало закат Италии как ведущей европейской державы. В дневнике Геббельса содержится огромное количество нелицеприятных отзывов Гитлера о своем итальянском партнере: они выражают его растущее презрение и недовольство. Италия стала для него «фактором беспокойства», разрушающим «престиж Оси». Германии пришлось вмешиваться не только для того, чтобы оказать помощь союзнику, но и для того, чтобы изгнать англичан из Греции и остановить их продвижение в Африке, где солдат дуче «раздели до рубашки». Не меньше беспокоила нацистов и внутренняя обстановка в Италии; они сурово критиковали влияние церкви, аристократов и евреев, а также отмечали тот факт, что рабочие начали понемногу отворачиваться от дуче. Двор, отмечает Геббельс, носился с идеей создания латинского блока с Францией; главнокомандующий маршал Бодольо и король пользовались огромным авторитетом, тогда как фашизм начал расцениваться как «отрицательный фактор». Одним словом, дуче больше «ничем не управлял».

Чтобы сгладить недостатки итальянского партнера, пожелавшего развивать собственную стратегию против Англии в Средиземном море, Германия перешла от «политической и экономической гегемонии к военной агрессии». Этот переход планировался на весну 1941 года, едва сойдет снег, чтобы не затягивать начало осуществления плана «Барбаросса». Немецкие войска должны были занять Грецию, пройдя через Венгрию, Румынию и Болгарию. Как мы видели, Гитлер и его дипломаты не жалели усилий, чтобы склонить эти страны на сторону Оси, и Болгария довольно долго им сопротивлялась. Вскоре после присоединения Болгарии к тройственному пакту немецкие войска, расположенные в Румынии, вошли на болгарскую территорию. Дипломатическое вмешательство западных стран и СССР не смогло ничего изменить. Гитлер попытался успокоить Турцию и СССР, заявив, что это вторжение имело целью исключительно противодействие британским операциям в Эгейском море. Греция, крайне обеспокоенная, предприняла ряд дипломатических демаршей, однако ей дали ясно понять, что только «мирная капитуляция» сможет помешать войне (Гитлер пообещал Софии предоставить ей доступ к Эгейскому морю через греческую территорию). Поэтому на все попытки со стороны Афин установить контакт Берлин притворялся глухим.

Еще одной страной, долго противостоявшей немецкому давлению, была Югославия. Лишь 4 марта под неприкрытой угрозой президент совета Цветкович заявил о готовности пойти на уступки, что вызвало в Белграде кризис и отставку нескольких министров. Но Риббентропа этим было не пронять, и он выдвинул ультиматум: Югославия должна до 15 марта присоединиться к пакту. Правительство дрогнуло. «Вот теперь Балканы созрели», – записал в дневнике Геббельс. Через два дня после ратификации договора в Вене демократически настроенное офицерство потребовало отставки правительства и арестовало премьер-министра и министра иностранных дел. Новый кабинет был сформирован генералом Душаном Симовичем. Гитлер был взбешен – маленькая страна посмела пойти наперекор его планам. Собрав генералов, он сообщил им, что принял решение захватить Югославию без предъявления ультиматума и без объявления войны и разбомбить Белград дотла. Заверения Симовича не оказали на него никакого воздействия. Как и в случае с Грецией, Берлин притворился глухим.