Марлис Штайнер - Гитлер

Протоколы их бесед 22 и 23 апреля 1944 года показывают, что оба диктатора пытались поддержать друг друга взаимными похвалами. Гитлер в энный раз выразил убеждение, что государства и народы в первую очередь представлены людьми. У русских был Сталин; Черчилль тоже в какой-то степени относился к «сильным личностям». Французам не повезло – у них не нашлось подходящего лидера. Зато Италия немыслима без дуче, единственного человека, с которым у них общая идеология. Затем фюрер добавил, что им неплохо бы подумать о собственном конце. Их ненавидят во всем мире; если бы враги захватили дуче, его с позором препроводили бы в Вашингтон (намек на то, что своим спасением он обязан фюреру). Так что у Германии и Италии нет другого выхода, кроме победы. Гитлер не отказал себе в удовольствии снова вызвать тень Фридриха Великого, подчеркнув роль личности в истории. Если бы король Пруссии умер во время войны в Силезии, она закончилась бы и мир имел бы совсем иной облик…

Печальные новости и постоянные поражения сказались на здоровье Гитлера. Его мучили желудочные спазмы и боли в животе, дрожание временами охватывало не только руки, но и ноги.

Больше всего его изводило ожидание «вторжения» и невозможность предугадать, где именно оно состоится. Союзники и в самом деле не жалели сил на дезинформацию противника, которого надо было убедить в том, что основные силы (в том числе ФУЗАГ – объединенная армия США) собираются на юго-востоке и востоке Англии под командованием генерала Патона. Эта призрачная армия якобы собиралась начать высадку в Па-де-Кале (операция «Южная крепость»). Вторая фиктивная армия – 12-я группа британских армий – симулировала подготовку к высадке в Норвегии (операция «Северная крепость») или в Швеции («Грефхем»), на южном побережье, или в Испании, или в Турции, в румынской зоне Черного моря, или на Крите, на западном побережье Греции и Албании («Цеппелин»), или возле Бордо («Железнобокий»). Некоторые из этих маневров действительно имели место. Гитлер все меньше верил в высадку на Балканах и не стал усиливать немецкие позиции в Норвегии. На немецкую реакцию в начале союзнического наступления существенное влияние оказали ложные маневры армии Патона и дезинформация, поступавшая в разведцентры Западного фронта через двойных агентов.

Между тем пять месяцев, предшествовавших высадке в Нормандии (операция «Оверлорд»), союзники имели все основания для тревоги. В сентябре 1943 года, по данным британской разведслужбы, Германия стояла на пороге краха, сравнимого с крахом 1918 года, однако в 1944 году надежды на это померкли – в Германии началось производство реактивных самолетов, новых акустических торпед и подводных лодок нового класса. Массированные бомбардировки английских портов или вероятное использование «Фау-1» ставили под угрозу успех высадки. Следовало в свою очередь усилить мощь бомбардировок, в частности в районе Пенемюнде, где находилось производство «Фау-1». Благодаря этим операциям выпуск самолетов и оружия, а также тренировка пилотов существенно замедлились. Как ни удивительно, несмотря на все эти трудности, в августе 1944 года (на пятом году войны) немецкая промышленность достигла беспрецедентно высокого уровня.

Как он и обещал дуче 22 апреля, Гитлер ждал, когда ему улыбнется удача – «так паук подкарауливает свою жертву». Он твердо верил, что время работает на него, потому что противоестественная коалиция его врагов не сможет долго просуществовать. Как учит Писание, достаточно было одного праведника, чтобы спасти Содом и Гоморру, – таким «праведником» и «глашатаем революции» он считал себя. Даже если наступление союзников докатится до промышленных областей, он, фюрер, а вместе с ним и весь немецкий народ, ни за что не капитулирует и будет стоять до последнего.

К несчастью для него, Гитлер больше не владел инициативой, не мог использовать эффект внезапности и не располагал достаточными экономическими ресурсами. Тщательность, с какой велась подготовка операции «Оверлорд», резко контрастирует с манерой Гитлера планировать кампании (за исключением французской) и принимать решения. Он всегда отбрасывал наиболее пессимистические сценарии и строил стратегии на наиболее благоприятных. Отмахиваясь от предупреждений соратников, скрупулезной подготовке он предпочитал импровизацию, говоря, что нехватку материальной базы восполнят воля и отвага. К тому же его разведка довольно часто ошибалась. В феврале он отправил в отставку Канариса и поручил руководство отдела контрразведки РСХА генералу Вальтеру Шелленбергу. Соответствующие службы союзников, особенно британцев, находились на качественно ином уровне; они получали информацию из самых разных мест, успешно справлялись с дешифровкой ряда немецких и японских кодов. В рекордно короткие сроки они узнавали о передвижении войск, планах морских и воздушных операций и анализировали реакцию немцев на переданную им дезинформацию. Они были в курсе того, что французское побережье заминировано, знали места проходов через минные поля и наиболее удобные позиции для высадки. О том, с какими трудностями, включая береговую артиллерию, встретятся их парашютисты и планеры, они также были осведомлены.

Приближение 6500 кораблей (в том числе нескольких десантных барж), разделенных на пять конвоев, в ночь с 5 на 6 июня прошло практически незамеченным, что тем более странно, учитывая, что ему предшествовала интенсивная радиоактивность. Служба разведки 15-й немецкой армии поймала среди «личных обращений» радиостанции «Свободная Франция» строку из стихотворения Верлена: «Ранит сердце унылой тоской». Это был сигнал для французского Сопротивления, означавший, что высадка начинается. Информация об этом немедленно поступила группе армий «В» (Роммель), верховному командованию западными армиями (Рундштедт) и в объединенный армейский Генштаб (Йодль). Однако Роммель 5 июня находился в увольнении, как и множество солдат. Стояла такая плохая погода, что высадка казалась невозможной. Единственным, кто привел войска в состояние тревоги, стал командующий 15-й армией фон Зальмут. В 2 часа 15 минут к нему присоединилась 7-я армия. До трех часов утра командование флота, западной группы, 3-й воздушной армии (Шперрль) и штаб группы армий «В» (Шпейдель) считали, что имеют дело с диверсией, направленной на отвлечение их внимания от Па-де-Кале. Поэтому оборонительные меры были предприняты с опозданием. Лишь в 7 часов 30 минут Йодль отдал приказ 12-му бронетанковому подразделению СС переместиться в Лизье (но не дальше); осуществлять переброску войск, о которой его просил Рундштедт, он запретил.

Что в эти решающие часы делал фюрер? Он спал. Проговорив с Геббельсом до двух часов ночи, он спокойно уснул. Лишь в 14 часов 30 минут военное командование получило от него разрешение действовать. Отбросить врага, уже ступившего на берег, обратно в море – как планировали фюрер и Роммель – не представлялось возможным. Оставалось одно: привести в действие план Рундштедта: дать противнику продвинуться вперед, чтобы окружить его и уничтожить.