Марлис Штайнер - Гитлер

Если оставить в стороне попытку самооправдания, благодаря этому документу становится очевидно, что Гитлер остался тем же человеком, каким он был в годы борьбы за власть. Он, как и утверждал Геббельс, не изменял своим глубоким убеждениям.

Личное завещание отличалось большей лаконичностью:

«Если в годы борьбы я не мог принять на себя ответственность за супружество, то сегодня, перед смертью, я беру в жены женщину, которая после долгих лет верной дружбы по собственной воле приехала в почти окруженный город, чтобы разделить мою судьбу. Она умрет вместе со мной, по ее собственной воле, как моя супруга. Эта смерть возместит нам все потери, которые мы понесли в течение жизни, целиком посвященной служению моему народу».

В остальной части документа содержались распоряжения относительно его имущества, которое переходило его родственникам, родственникам Евы и его соратникам. Душеприказчиком назначался Борман. «Моя жена и я, – заключил Гитлер, – принимаем смерть, дабы избежать позора плена или капитуляции. Мы желаем, чтобы наши останки были преданы огню».

Кое-кому в этом бракосочетании на смертном пороге почудилось нечто мелкобуржуазное, не сообразное со «стилистикой» фюрера. На самом деле оно целиком и полностью вписывается в логику его характера. Считая себя гением и устраивая грандиозные представления, во время которых он являлся перед народом, в личных вкусах он оставался человеком простым и скромным, в сущности – мелким буржуа. Он был убежден, что гений не имеет права заводить потомство, обреченное быть несчастным, ибо все вокруг будут ждать от такого ребенка повторения блеска его прародителя. В одной из своих «застольных бесед» он признался, что рад своему холостяцкому состоянию. Жена, говорил он, не поймет мужа, который не уделяет ей достойного внимания; проклятие любого брака – это вопрос о правах. Лучше иметь любовниц; их ни к чему не надо принуждать, а любой знак внимания они воспринимают как дар. Приняв решение о самоубийстве и освободившись от своей миссии, он хотел отблагодарить женщину, согласившуюся остаться с ним до конца – в отличие от многих товарищей, бежавших от него, как «крысы бегут с тонущего корабля».

Импровизированная церемония состоялась в штабном зале. Роль чиновника муниципальной администрации взял на себя офицер по вопросам гражданского состояния, свидетелями выступили Борман и Геббельс. Новобрачные выпили шампанского в своих апартаментах в бункере.

29 апреля связь с внешним миром стала практически невозможной. В тот же день Гитлеру сообщили о смерти Муссолини, которого вместе с любовницей повесили за ноги, предварительно расстреляв.

Утром 30 апреля фюрер принял решение покончить с собой в 15 часов. Он пообедал вместе со своими сотрудницами и попрощался с обитателями бункера. Около 15 часов 30 минут Гитлер и его жена удалились в свои апартаменты. Стоя перед портретами его матери и Фридриха Великого, Гитлер и Ева приняли цианид; Гитлер одновременно выстрелил себе в голову. Как и было завещано, их тела сожгли перед разрушенной канцелярией.

Поскольку Гитлер завещал Геббельсу и Борману продолжение своего дела, к Чуйкову отправили Кребса, который должен был предложить ему прекращение огня в Берлине – для «создания условий переговоров между Германией и Советской Россией». Советская сторона потребовала безоговорочной сдачи и заявила, что переговоры будет вести с новым немецким правительством и с согласия трех остальных союзников.

Геббельс отказался от безоговорочной капитуляции, о чем проинформировал Чуйкова через офицера СС. Ожесточенная битва продолжалась до 5 часов 2 мая, когда генерал Вейдлинг отдал приказ сложить оружие. Геббельс вместе с семьей покончил с собой, как и генералы Кребс и Бургдорф. Остальные обитатели бункера попытались спастись бегством. В их числе был Борман, чей труп обнаружили лишь больше 15 лет спустя.

Борман телеграфом переслал завещание Гитлера Дёницу, который получил его 30 апреля в 18 часов 35 минут.

После долгих переговоров и частичной сдачи на юге и севере Германии 8 и 9 мая была подписана безоговорочная капитуляция Германии – в Реймсе и в Берлине. Третий рейх, как и фюрер, прекратил свое существование.

Судя по всему, смерть Гитлера не слишком взволновала немцев; весной 1945 года их гораздо больше занимали проблемы выживания. Теперь, когда его не стало, рассуждали они, может, кончится эта война. За исключением некоторых взлетов народного воодушевления после ярких побед, война никогда не была популярна. Да, их было немало, представителей «расы господ», которые извлекали выгоду из войны и эксплуатации оккупированных стран. Но война потребовала от всех огромных жертв и стоила Германии больше погибших, чем любой другой из стран, участвовавших в конфликте, – за исключением, конечно, Советского Союза.

После поражения немцев охватило чувство, что их обманули, что им лгали. Однако возникает вопрос: кто кому лгал, кто обманывал, а кто обманывался? Эберхард Йекель пишет, что отношения немцев с Гитлером покоились на мираже, на сознательном обмане со стороны второго и иллюзиях со стороны первых. Разумеется, в реальности дело обстояло намного сложнее. На протяжении долгих лет Гитлер питался фантазиями австрийцев и немцев, полностью отождествляя себя с ними и воспринимая их мечты как свои. Он дал обещание реализовать эти мечты и вернуть Германии величие и процветание, благодаря которым народ забудет о постигших его разочарованиях. Нация, «раса», народ, государство – для него все эти понятия сливались в одно. В 1933 году за ним последовало чуть больше 40 % населения, надеясь, что ему удастся осуществить то, что не удалось политикам Веймарской республики. А затем произошло чудо: Гитлер вывел страну из политического упадка и создал Великую Германию. Для многих немцев на этом его роль должна была закончиться, однако сам Гитлер считал достигнутый этап лишь начальной точкой отсчета.

Повальный самообман начался позднее, после Мюнхенской конференции 1938 года. За исключением тех, кто подвергся гонениям и преследованиям, а также крохотного меньшинства людей проницательных, немецкий народ радовался подвигу своего правителя – он ликвидировал безработицу, навел порядок, вернул Германии статус великой державы – без войны? Тот факт, что этот «порядок» стоил жизни, свободы и средств к существованию тысячам людей, либо игнорировался, либо вытеснялся из сознания благодаря известному механизму, который заставляет не замечать или искажать любую информацию, способную нарушить привычное видение вещей. Даже если люди знали о творившихся репрессиях и несправедливости, они считали, что это цена, которую приходится платить, и цена вполне разумная – до тех пор, пока платить не приходилось им самим. Эксцессы и злоупотребления относили на счет «революции» и радикальных элементов партии нацистов. Мало кто понимал, что первые годы национал-социалистического режима представляли собой лишь начало долгого процесса.