Марлис Штайнер - Гитлер

На новом витке гонки за власть инициативу взяли на себя консерваторы. Важную роль сыграл в это время сотрудник и «негр» фон Папена, мюнхенский адвокат Эдгард Юлиус Юнг. Именно он составил текст речи, произнесенной вице-канцлером 17 июня в огромном амфитеатре Марбургского университета. В этой речи он предостерегал слушателей против идеи второй революционной волны, за которой непременно последует третья: «Тот, кто угрожает гильотиной, может стать первым, кого на ней казнят». В заключение фон Папен подверг разрушительной критике эгоизм, бесхребетность, лживость, высокомерие и многие другие пороки, распространившиеся в условиях революции.

Геббельс немедленно запретил распространение этого текста, но его копии уже успели попасть за границу. Франкфуртское радио, вовремя не получившее приказа о запрете, зачитало послание. Несколько дней спустя Юнга арестовали. Если консерваторы надеялись, что выступление фон Папена сподвигнет рейхсвер к активным действиям, то они жестоко просчитались. Генерал фон Бломберг и глава его кабинета полковник фон Рейхенау – человек холодного ума и трезвого расчета – ставили на Гитлера, а не на «джентльмена», чтобы убрать с дороги Рема и его коричневых головорезов. Их расчет полностью оправдался.

Вернувшись из своего первого зарубежного вояжа – он ездил в Венецию для встречи с Муссолини, – Гитлер отправился в домашнюю резиденцию Гинденбурга для обсуждения марбургского инцидента. Президента он застал в плачевном состоянии. Следовало действовать быстро. Гиммлер и Гейдрих предупредили шефов СС и СД о том, что готовится «мятеж» СА, и передали списки лиц, подлежащих уничтожению. 25 июня Рудольф Гесс выступил в Кельне с грозной речью, направленной против всех, кто поддерживает вторую революцию. «Великий стратег революции, – вещал он, – это Адольф Гитлер. Только ему известно, до каких пределов можно дойти, чего можно добиться и какие средства следует употребить в каждой конкретной ситуации. Он действует расчетливо, и если кому-то кажется, что он подстраивается под обстоятельства, то это не так: он обладает даром провидения, и все его поступки продиктованы дальними целями революции». Тот, кто смеет рвать тонкие нити его стратегий, заключил он, является врагом революции, даже если сам не сознает, что творит.

Посыл был выражен предельно ясно, и он не остался единственным. Три дня спустя министр рейхсвера написал в «Фолькишер беобахтер», что государство и армия суть одно и то же. За несколько дней до того Рема исключили из Федерации немецких офицеров. В конце месяца Генеральный штаб армии был приведен в состояние тревоги, а бойцам СС было выдано оружие и предоставлены транспортные средства. Вместе с фон Бломбергом и фон Рейхенау были поставлены в известность шеф армейского управления генерал фон Фритш и начальник Генштаба генерал Бек, которым сообщили, что армия должна готовиться к ликвидации путча, затеваемого силами СА.

Если не считать закупки оружия, общего недовольства в рядах, горячих речей и некоторых отдельных демонстраций силы, следует признать, что убедительные доказательства того, что СА в это время действительно готовила восстание, отсутствуют. Убедить всех в реальности угрозы помогли сфабрикованные документы и ложные приказы. Очевидно другое: акция против СА готовилась с величайшей тщательностью. Вечером 28 июня Гитлер находился в Эссене, где праздновал свадьбу гауляйтер Тербовен. Оттуда он позвонил Рему, уехавшему в Бад Висзее для лечения ревматизма. Гитлер потребовал, чтобы послезавтра он прибыл к нему, прихватив с собой всех руководителей СА. Рем выразил восторг от предстоящей встречи и пообещал, что все исполнит в точности.

29-го Гитлер проводил инспекцию служебных помещений добровольческих трудовых отрядов в Вестфалии. Утром он созвонился с Геббельсом и пригласил того приехать в Бад-Годесберг; затем, прервав поездку, в полдень отправился в отель «Дреезен» (насколько можно судить по довольно туманным записям в дневнике Геббельса, министр пропаганды скорее готовился к некоей акции против «реакционеров»). В отеле Гитлеру передали последние сведения о том, что отряды СА организовали несколько новых маршей протеста, и вручили доклад мюнхенского гауляйтера Адольфа Вагнера, в котором говорилось об «объединениях путчистов». Канцлер решил рано утром выехать в Мюнхен. В министерстве внутренних дел Баварии он лично разжаловал двух высших офицеров СА, возглавлявших демонстрантов: «Вы арестованы и будете расстреляны!» Затем, не теряя ни минуты, двинулся в Бад Висзее, чтобы разобраться с «изменниками». Рем еще спал, когда Гитлер ворвался к нему в комнату и объявил: «Эрнст, ты арестован». В постели с Ремом оказался некий юноша, и нацистская пропаганда впоследствии широко использовала этот факт для разоблачения безнравственности и извращенности Рема и его окружения (гомосексуальные наклонности шефа СА давно не были секретом ни для Гитлера, ни для его присных). В последовавшие несколько часов десятки членов СА были уничтожены. Расстрельной командой заправлял Зепп Дитрих – шеф личной охраны фюрера, разумеется действовавший по его приказу.

Тем временем прибыл Рудольф Гесс. Согласно указаниям Гитлера, Герингу был по телефону передан пароль – «Колибри», – послуживший сигналом к началу действий в Берлине и некоторых других городах. На сей раз мишенью стали члены СА и правой оппозиции, а также кое-кто из личных недругов нацистов; кое-кого убили просто по ошибке. В числе жертв оказались генерал Шлейхер, его жена и его бывший соратник генерал фон Бредов; Грегор Штрассер; Эрих Клаузенер – глава министерства транспорта и руководитель католической организации; бывший генеральный комиссар Баварии Густав фон Кар; Фриц Герлих, главный редактор католического журнала «Прямой путь»; отец Штемпфле, читавший рукопись «Майн Кампф» и, судя по всему, узнавший слишком много о личной жизни Гитлера. Месть – это блюдо, которое подают холодным…

Единственным, кто избежал немедленного уничтожения, был сам Рем, хотя добровольцев, готовых прикончить его, хватало, взять хотя бы Макса Амана или Рудольфа Гесса. Нашлись и такие, кто требовал судебного разбирательства, среди них – генерал фон Эпп и министр правосудия Баварии Ганс Франк, громко возмущавшиеся дикими убийствами и казнями без суда и следствия. Однако Гитлер понимал: резня не принесет результата, если не ликвидировать истинных вдохновителей движения неподчинения.

Днем 1 июля, пока Гитлер в саду канцелярии угощал чаем членов правительства и их родственников, комендант первого концентрационного лагеря СС в Дахау Теодор Эйке явился в камеру к Рему и вручил ему револьвер и номер специального выпуска «Фолькишер беобахтер», в котором рассказывалось о его распутной жизни, о его гомосексуализме и неверности, однако ни словом не упоминалось о путче. Рем отказался покончить жизнь самоубийством, что в глазах Эйке служило явным признанием вины, и он хладнокровно застрелил Рема. 2 июля нацистская «Варфоломеевская ночь» завершилась. Она унесла жизни 89 человек. В тот же день был принят закон, оправдывающий принятие любых мер, направленных на защиту государства. Назавтра фон Бломберг на заседании совета министров поблагодарил канцлера за решительность и отвагу, избавившие немецкий народ от угрозы гражданской войны.