Андрей Подволоцкий - Тысячелетие России. Тайны Рюрикова Дома

Наконец, еще один любопытный момент: в каких рублях зафиксирован «долг» Андрея Васильевича перед Иваном Васильевичем? Московский рубль вдвое легче новгородского, а это громадная разница. Да, судя по всему, великий князь доверял Андрею Вологодскому, однако денежки любят счет, а такие крупные сделки не худо и задокументировать (что и было сделано). К сожалению, ни С.М. Соловьев, ни Ю. Алексеев не уточнили, а о каких рублях идет речь. Однако смею предположить (хотя это только предположение), что говорится именно о новгородских рублях. Как мы знаем, великий князь Иван Васильевич после вокняжения начал бить свою серебряную монету без указания сюзерена — великого хана. Так как своего серебра у великого княжества не было, а монетное дело пребывало в самом зачаточном состоянии, то не приходится говорить о множестве таких монет. Кроме того, хотя деньги и не пахнут, но великий хан мог оскорбиться, что на монетах его вассала нет ханского имени, — и это тоже говорит против счета на московские рубли. Наконец, такая огромная сумма налом [86] К слову, в 1408 г. татарский князь Едыгей, продержав в осаде Москву три недели, «взя окоупъ с Москвы три тысячи рублевъ и поиде прочь». в эти годы могла быть на руках у великого князя только раз или два — сразу после походов на Новгород в 1471 и 1477—1478 гг.

Итак, круг размышлений замкнулся. И можно утверждать с большой долей вероятности, что события тех далеких лет развивались следующим образом.

…В 1471 г. новгородцы послали к хану Ахмату посольство с дарами, прося грозного хана напасть на Московские земли и тем спасти Новгород от разорения. Хан подарки взял, но спасать Новгород и не собирался. Наоборот, хорошо зная великого князя Ивана Васильевича, Ахмат не сомневался, что тот обдерет Новгород как липку — и возжаждал получить свою (ханскую, разумеется) долю. В 1472 г. Большая Орда жжет Алексин и прочие пограничные московские волости. Цель: заставить великого князя поделиться новгородскими трофеями. Великий князь посылает на Оку братьев с войском, а Ахмату уверения, что «сверхнормативные» «выходы» будут уплачены. Хан возвращается на Волгу. Но великий князь не спешит делиться награбленным — хотя время от времени и засылает в ханскую ставку подарки. Хану же некоторое время не до хитромудрого московского князя — он ведет войну с Менгли-Гиреем за золотоордынское наследство. В это же время великий князь Иван Васильевич снова опустошает Новгород — на этот раз еще основательней. Ахмат, понимая, что Иван III водит его за нос, собирает всю свою Орду и демонстративным (именно демонстративным) маршем отправляется в поход на Московскую Русь. Мятеж братьев, Ливонский поход на Псков и угроза войны с Великим княжеством Литовским заставляют великого князя проявить дипломатическую гибкость. Он тянет время, и ему удается развернуть политическую ситуацию в свою пользу. Однако угроза ордынского нападения отнюдь не снята. Москвичи и архиепископ Ростовский Вассиан требуют от великого князя, чтобы он дал решительный бой татарам. Но ближайшие советники великого князя Иван Ощера-Сорокоумов и Григорий Мамона (не правда ли, какое выразительное прозвище?) отговаривают великого князя, напоминая ему историю и Куликовской битвы, и битвы при Суздале, где его отец попал в руки казанским татарам. Старого дуралея Вассиана татары наверняка не тронут, а вот самому Ивану поражение может стоить не только великого княжества, но и жизни… Тем временем неумолимо приближается зима, и вскоре и Угра, и Ока перестанут быть оборонными рубежами. Сил у великого князя немало, может, даже не меньше, чем у Ахмата, но за татарской конницей так просто не угонишься, если она пойдет грабить беззащитные волости. Да и на московские стены надежда невелика. Хан Ахмат, в свою очередь, тоже что-то слышал о разгроме Мамая и также безоглядно не рвется дать генеральную битву. Он может переправиться через Угру и предать московские волости огню и мечу, но понимает всю сложность ситуации. Тем временем с одного берега Угры на другой снуют переговорщики: обе стороны отчаянно торгуются. Иван III согласен несколько уступить Ахмату в денежном выражении, но ехать в ставку, «как его отцы», отказывается категорически. Наконец обе стороны приходят к компромиссу. Князь Андрей Вологодский привозит часть «окупа», говоря, что вторую часть привезет после отхода татар в степь. В свою очередь хан требует, чтобы и московское войско отошло от берега, дабы не предалось соблазну ударить по отступающим ордынцам. 9 ноября начинается обоюдный отход от Угры. Отступление негативно влияет на настроение московского войска, и от дезорганизации его можно уберечь только обещанием скорой решительной битвы — у Кременца или Боровска. Татары же отступают вдоль Оки, грабя напоследок московские и литовские пограничные волости. Иван Васильевич после нескольких дней отступления как бы спохватывается и отправляет за Оку обоих Андреев с их отрядами — в погоню. Впрочем, «догоняющие» не тревожат неприятеля, а следуют эскортом. Где-то за Окой Андрей Меньшой передает сыну хана Богадуру или его доверенному лицу остаток «окупа»…

К большому огорчению, вынужден констатировать: Стояние на Угре не было ни чудом, ни блестящей победой русского оружия «малой кровью», ни финальным аккордом монголо-татарского ига, когда на загривок степным наездникам впервые была наложена могучая рука сильнейшего — духом! — противника.

Впрочем, без чудес все-таки не обошлось. Не прошло и двух месяцев, как могущественный хан Большой Орды, к которому обращался сам папа римский, ища помощи против турок (?!), который грозился против врагов своих вывести войско в 200 тысяч сабель, который едва не собрал воедино если не Золотую Орду, то Кок-Орду точно, погиб во время «точечного» набега. Он был убит вместе с сыном 6 января 1481 г. в своей кочевой ставке в устье Северского Донца своими заклятыми врагами — тюменским ханом Ибаком и ногайским мурзой Ямгурчи. И именно в этот день, а не 11 ноября 1480 г. Большой Орде был нанесен тот тяжелый удар, вследствие которого она погрузилась в пучину очередной усобицы.

Но это был еще не конец.

Конец Большой Орды наступил весной 1502 г., когда крымский хан Менгли-Гирей разбил последнего хана Большой Орды Шиг-Ахмета, о чем не преминул сразу же сообщить своему союзнику и вассалу великому князю Ивану III.

Но и весной 1502 г. в истории монголо-татарского ига не была поставлена точка, а лишь многоточие.

А что же великий князь Иван Васильевич III? Интересно, что в 1502 г., буквально перед упомянутым выше походом Менгли-Гирея, великий князь Иван Васильевич в последний раз отправил свой последний «выход» в Большую Орду. И если у кого и оставались сомнения, что осенью 1480 г. он также откупился от ордынцев, то после этого сообщения сомнения эти должны растаять, как утренний туман. Более того, даже после уничтожения Большой Орды Иван III в своем завещании предусматривал возможность сбора денег «в выходы в ординские», насколько глубоко «татарщина» въелась в сознание московской правящей верхушки.