Владимир Вальденберг - Древнерусские учения о пределах царской власти

Эта задача, лежащая на русском царстве, есть тот пункт в миросозерцании Пересветова, где его исторические взгляды тесно соприкасаются с его политическими убеждениями. По мнению Пересветова, Россия не готова в достаточной степени для выполнения своего призвания, и, прежде чем освобождать других, ей следует обратить внимание на то зло, которое заключено в ней самой. Рассказав, какие надежды от лица всех христиан возлагает волосский воевода Петр на русское царство, Пересветов заставляет его поставить решительный вопрос: «Таковое царство великое, силное и славное и всем богатое, царство московское, есть ли в том царстве правда}» Ответ получается неутешительный: «Вера християнская добра, всем сполна, и красота церковная велика, а правды пет» [796] . Между тем, по убеждению Пересветова, одной веры недостаточно, и правда выше веры. «Коли правды нет, то всего нет», – говорит он; «правда Богу сердечная радость», «не веру Бог любит, но правду», «Бог любит Правду лутчи всего», «правда вере красота» [797] . Переведя это на современный прозаический язык, можно мысль Пересветова выразить так: одно теоретическое признание нравственного добра без практического осуществления его, без проведения его в жизнь не имеет ценности. Нужно не только сознательно относиться к истине веры, но и устроить жизнь сообразно этой истине. И вот оказывается, что на Руси как раз эта сторона дела находится в пренебрежении. Русь хранит чистоту православной веры, в ней «знамения Божия, святые, новые чудотворцы», но жизнь вере не соответствует, и в этом смысле в ней нет правды.

Пересветов систематически проводит ту мысль, что правда составляет необходимое условие государственного благополучия, и без нее государство раньше или позже должно погибнуть. Только то царство, в котором есть правда, может не опасаться гнева Божия. Это Пересветов подтверждает примером Византии. «Греки евангелие чли, и иные слушали, а воли божии не творили», и за эту неправду Бог выдал их в неволю царю турецкому [798] . То же самое может случиться и с русским царством, и потому понятно, что наши единоверцы молятся, чтобы «царство русское осталося», т. е. не погибло, как Византия. Пример Византии, по мнению Пересветова, чрезвычайно поучителен, и всякий, кто хочет научиться «мудрости царской», науке управления государством, должен «прочести взятие Цареградское до конца», т. е. выяснить себе внутренние причины падения Византийской империи: в чем была ее неправда, и каким образом она возникла [799] .

По учению Пересветова, правда есть закон христианский, и греки виновны, прежде всего, в том, что преступили все заповеди Божии.

Но неправда их заключалась не в одном этом. Было в Византии и общественное зло. Это неправый суд и рабство, а причину того и другого Пересветов видит в ограничении императорской власти в пользу вельмож. В малолетство императора Константина, они захватили власть и начали употреблять ее в своих собственных интересах. Вельможи стали обладать всем царством, они «укротили» царя, именем царским стало «немочно прожить никому», «все царство заложилося за вельмож его». Вельможи широко пользовались «кормлениями» и грабили народ, на суде брали посулы с той и с другой стороны, поработили все население. «Земля и царство от них плакало… они правдою гнушалися». На несправедливости вельмож некому было жаловаться, потому что «царь всю их волю чинил» [800] . Император лишился своей власти, настала неправда, и царство погибло.

Отсюда видно, что Пересветов ставит правду в тесную связь с формой правления. Неправда есть следствие ограничения царской власти. Поэтому, если в русском царстве тоже правды нет, то и здесь причину нужно искать в ограничении. Уже в описании византийских государственных порядков можно видеть у него намеки на русскую историю. Господство вельмож в малолетство императора Константина сильно напоминает своеволия бояр в первые годы царствования Ивана Грозного; византийские кормления уже одним названием своим говорят о России. Но он говорит об ограничительных попытках на Руси и прямо, без всяких намеков. «Будет на тобя, государя, д овление , якоже на царя Коньстянтина цареградского… будут доходити велможи твои любви твоей царские… твою мудрость , от Бога прироженную, и счастие отимают… к себе твое сердце государево царево разжигают великою любовию, и не можешь без них ни часу быти» [801] . Результаты этого уже успели сказаться. Бояре русского царя «сами богатеют и ленивеют, а царство его оскужают и тем они слуги ему называются, что цветно и конно и людно выезжают на службу его, а крепко за веру християнскую не стоят… тем Богу лжут и государю» [802] .

Таким образом, Пересветов высказывается как решительный противник боярства. Богатые и родовитые люди, по его мнению, могут заботиться только о своем спокойствии и об увеличении своего богатства. Боярское сословие равнодушно к историческим заветам России («не хотят умрети за веру християнскую») [803] , оно не думает ни о какой правде, а корыстолюбие его может быть причиной больших бед для государства. Они богатеют «нечистым собранием», а как съедут с кормления, говорит Пересветов, «во обидах присужают поля» и «в том много греха сотворяют» [804] . Пересветов отстаивает монархическое начало, его идеал – сильная царская власть. Он уверен, что Ивану Грозному дороже величие России и ее призвание, что он будет «беречи веры християнские и умножати и неверных к вере приводити и славу божию возвышати». И правда может быть введена только единоличной властью царя. Иван Грозный родился «по знамению небесному на исполнение правды в его царстве». «Ты, – обращается он к царю, – введешь правду великую в царство свое… и не будет таковые правды ни под всею подсолнечною, яко в твоем царстве государеве… лукавые судьи яко от сна проснутся, да и посрамятся дел своих лукавых» [805] . В противовес византийской неправде, Пересветов светлыми чертами изображает господство правды в турецком царстве, где она была установлена благодаря заботам царя Магмета, который был «философ мудрый по своим книгам по турецким», а затем познакомился с христианской мудростью и захотел по ней преобразовать свое государство. Магмет уничтожил кормления и судебные пошлины, и судьям «выдал книги судебные, по чему им винити и правити». Поэтому и говорит Пересветов о русском царстве: «Чтобы к той вере християнской да правда турецкая, ино бы с ними ангели беседовали» [806] .

«Беседа валаамских чудотворцев» стояла за мягкую власть, требовала «милосердия» и снисходительности к исполнению лежащих на каждом обязанностей; Пересветов, напротив, является сторонником строгого и даже беспощадного управления. Это видно, прежде всего, из того сочувствия, с которым он относится к суровым законам царя Магмета. Но затем он выражает свою мысль и в общей форме. «Царь кроток и смирен на царстве своем, и царство его оскудеет, и слава его низится. Царь на царстве грозен и мудр, царство его ширеет, и имя его славно по всем землям». Нужны суровые меры для того, чтобы ввести правду и систематически ее поддерживать. Без грозы «правды в царство не мочно ввести. Правда ввести царю в царство свое, ино любимого не пощадите, нашедши виноватого. Как конь под царем без узды, так царство без грозы». Вообще, «не мощно царю царства без грозы держати» [807] . Поэтому Пересветов советует и Ивану Грозному иметь «правду и грозу»; «ты, – обращается он к нему, – государь грозный и мудрый, грешных на покаяние приведешь» [808] . Так говорит Пересветов в своей челобитной, в «Сказании о волосском воеводе», которое принимают за позднейшую переделку челобитной [809] , он выражается еще решительнее. Там уже прямо говорится о необходимости уничтожить боярское ограничение. Царю должно быть «самоупрямливу и мудру без воспрашиванья… Царева бо есть мудрость еже мыслити о воинстве и о управе своим рассмотрением… Ащели начнет о воинстве и о управе с вельможи своими думати… то будет пред ними во всей мысли своей покорен» [810] . Различие по сравнению с «Беседой» в этих словах оказывается еще резче. Из преобразований царя Магмета, которые Пересветов предлагает Ивану Грозному и для России, одни касаются суда, другие состоят в отмене кормлений и реформе всей финансовой системы; но есть между ними и такие, которые имеют более принципиальное значение и чрезвычайно важны для характеристики монархических убеждений Пересветова. Это отмена рабства и устройство военного сословия. Из этих преобразований видно, что он сторонник демократических идей. Отстаивая необходимость грозы царской, Пересветов в то же время проводит ту мысль, что царская власть должна опираться на широкие народные массы; царь должен определенно выставить на своем знамени народное благо и неуклонно действовать в этом направлении. «Все есмя дети Адамовы», – говорит Пересветов и этим устанавливает принцип равенства всех перед лицом государя и перед законом; отсюда вытекает и необходимость отмены всяких привилегий. Рабство, по его мнению, незаконно, так как один Бог над всей вселенной, и «Бог гордости не любит». Он не задумывается сказать, что в византийском государстве рабами были лучшие люди. Поэтому он с одобрением рассказывает о Магмете, который велел принести себе «полные и докладные» книги и сжег их [811] . Главную опору царя должно составлять военное сословие; воинам царь должен верить во всем и любить их, как отец детей своих, советники его должны быть только люди «от воинские выслуги». В основу устройства этого сословия должен быть положен тот же демократический принцип. В состав войска должны войти самые низы общества: «от богатых мудрость воинская не починается николи, хотя и богатырь обогатеет, и он обленивеет». Рабы, которых отпустил на волю Магмет, оказались лучшими воинами в его полку. И если ему кто «верно служит», того он возвышает по заслугам, хотя бы тот и был от «меншего колена». Любимые наши турецкого царя – бывшие рабы, и ему «ведома нет, какова отца они дети» [812] . Для сохранения в сословии воинского духа царь должен постоянно держать воина в боевой готовности, «чередити, яко сокола» и щедро награждать его. Но наградой его должна быть не земля, которая превращает воина в мирного гражданина, думающего только о своем богатстве, а денежное «годовое жалование» из царской казны [813] .